Уроки дыхания - Энн Тайлер Страница 26

Борис написал, что очень постарается приехать на весенние каникулы домой. Мэгги захотелось, чтобы он так не суетился. В нем отсутствовала спокойная уверенность Айры Морана.

Серина получила от Макса обручальное кольцо с бриллиантовым сердечком. И принялась проектировать и перепроектировать великое свадебное торжество, назначенное на восьмое июня – день, к которому она величаво приближалась, точно корабль с идущими за ней в кильватере взволнованными подругами. Мать Мэгги сказала, что поднимать столько шума из-за свадьбы просто нелепо. Сказала, что людей, которые только ради свадьбы своей и живут, ждет впереди большое разочарование, и прибавила, но уже другим тоном: «Бедная, несчастная девочка, сколько сил она тратит; должна сказать, мне ее жалко». Мэгги это потрясло. Жалко! Ей казалось, что Серина уже вступила в настоящую жизнь, а вот она, Мэгги, все еще ждет чего-то на обочине. Тем временем Серина выбрала свадебное платье из кружев цвета слоновой кости, но потом передумала, решив что белый атлас будет лучше, а затем составила программу духовной музыки, а за ней программу светской и известила всех друзей, что на свадебном столе будут преобладать «земляничные мотивы».

Мэгги пыталась сообразить, что ей известно о родных Айры Морана. Утрата наверняка сокрушила их. Его мать, сколько она помнила, умерла. Отец был человеком непонятным, жалким, с такой же, как у Айры, сутулостью, а еще имелись сестры – две не то три. Мэгги точно помнила, какую скамью эта семья всегда занимала в церкви, и теперь обнаружила, что они там больше не появляются. Она провела в ожидании весь февраль и бо́льшую часть марта, однако Мораны так и не показались.

Весной приехал на каникулы Борис Драмм, в то воскресенье он пошел с ней в церковь. Мэгги стояла в хоре, глядя на него, сидящего между ее отцом и братом, Элмером, и думая о том, как хорошо он с ними сочетается. Слишком хорошо. Как и все мужчины ее семьи, при исполнении гимнов он выглядел виноватым и скорее проборматывал их, чем пел, а может, просто шевелил беззвучно губами, скосив глаза в сторону и надеясь, что никто ничего не заметит. По-настоящему пела только мать Мэгги, выставив вперед подбородок и четко выводя слова.

После воскресного обеда в ее доме, Мэгги и Борис вышли на веранду. Мэгги сидела на качелях, лениво отталкиваясь носком ноги, Борис говорил о своих политических устремлениях. Он сказал, что решил начать с малого, может быть, поработать в школьном комитете штата или еще где. А там и сенатором стать.

– Хмм… – выдавила Мэгги. И подавила зевок.

Тут Борис кашлянул и спросил, не думала ли она об учебе в школе медицинских сестер. Это неплохая идея, сказал Борис, раз уж она так жаждет посвятить себя заботам о стариках. Возможно, это поможет и его карьере, ведь женам сенаторов не к лицу выносить судно.

– Да не хочу я быть медсестрой, – сказала Мэгги.

– Ты же всегда так хорошо училась, – заметил он.

– Я не хочу сидеть на посту сестер и заполнять бумажки, я хочу работать с людьми! – ответила Мэгги.

Ответила резче, чем хотела, Борис даже отшатнулся немного.

– Извини, – сказала она.

Мэгги считала себя слишком крупной. Когда они садились, она оказывалась выше Бориса, особенно если тот ссутуливался, вот как сейчас.

– Тебя что-то беспокоит, Мэгги? – спросил он. – Ты этой весной сама не своя.

– Ладно, прости меня, – сказала она. – Просто у меня случилось что-то вроде… утраты. Умер мой очень близкий друг.

Она вовсе не думала, что преувеличивает. Теперь ей казалось, что они с Айрой и были близки. Просто не сознавали этого.

– Ну что же ты раньше не сказала? – спросил Борис. – Кто это был?

– Ты его не знал.

– Как ты можешь быть уверена в этом? Так кто же?

– Ну, – сказала Мэгги, – его звали Айрой.

– Айра, – повторил Борис. – Ты про Айру Морана?

Она кивнула, глядя в пол.

– Тощий такой? На пару классов старше нас?

Мэгги снова кивнула.

– Он ведь был немножко индейцем, так?

Этого Мэгги не знала, однако звучало оно убедительно. Идеально звучало.

– Конечно, я его знал, – сказал Борис. – Во всяком случае, мы здоровались. Настоящими друзьями не были. Вот не думал, что вы дружили.

Где она только набирает таких персонажей? – ясно говорило его словно смявшееся лицо. Сначала Серина Палермо, а теперь еще и краснокожий.

– Он был из моих любимых друзей, – сказала она.

– Правда? О. Ну ладно. Хорошо. Прими мои соболезнования, Мэгги. Жаль, что ты не сказала мне раньше. – Он ненадолго задумался, а после спросил: – Что с ним случилось?

– Несчастный случай во время учений, – ответила Мэгги.

– Учений?

– В военном лагере.

– Я и не знал, что его призвали, – сказал Борис. – Думал, он работает в мастерской отца. Мы ведь там наши выпускные фотографии в рамки вставляли? В «Багетной мастерской Сэма»? По-моему, Айра мне мою и выдал.

– Правда? – отозвалась Мэгги и представила себе Айру за прилавком – еще одно добавление к ее маленькой коллекции. – Да, так все и было. Ну то есть его призвали. А потом этот несчастный случай.

– Грустно об этом слышать, – сказал Борис.

Через несколько минут Мэгги объявила, что хотела бы провести остаток дня одна, и Борис ответил: конечно, он понимает.

Ночью, уже в постели, Мэгги расплакалась. А все потому, что впервые упомянула о смерти Айры вслух. Прежде она никому о ней не говорила, даже Серине, которая наверняка сказала бы: «О чем ты? Ты его почти и не знала».

Они с Сериной все сильнее отдаляются друг от друга, поняла Мэгги. И заплакала еще пуще, утирая слезы краешком простыни.

На следующий день Борис уезжал в колледж. Утро у Мэгги было свободно, она подвезла Бориса до автобусной станции. А после прощания с ним почувствовала себя одинокой. Ей вдруг показалось ужасно грустным, что Борис приехал из такой дали только для того, чтобы увидеться с ней. Жаль, что она так неласково обошлась с ним.

Дома мать затеяла весеннюю уборку. Она уже скатала ковры, расстелила летние циновки, а теперь снимала с окон шторы, щелкая зажимами. Дом постепенно наполнялся холодным белым светом. Мэгги поднялась в свою комнату, упала на кровать. Наверное, она обречена до конца своих дней так и жить незамужней в этой скучной, предсказуемой семье.

Через несколько минут она встала и пошла в комнату родителей. Вытащила из-под телефона «желтый справочник». Багеты… нет. Обрамление картин, вот. «Багетная мастерская Сэма». Она хотела просто увидеть этот адрес напечатанным, но зачем-то выписала его в блокнот и вернулась в свою комнату.

Бумаги с траурными рамками у нее не было, поэтому Мэгги взяла ту, что получила от школы на выпускном вечере, – белую с зеленым листком папоротника в одном углу.