Дети Арбата - Анатолий Рыбаков Страница 26
Дети Арбата - Анатолий Рыбаков читать онлайн бесплатно
Лозгачев с насмешливым любопытством смотрел на него.
– Думаешь, Криворучко восстановят?
– Меня восстановили.
– Ты другое, ты совершил ошибку, а Криворучко матерый…
– Его когда-то исключили за политические ошибки и то восстановили, а уж за общежития…
– Что-то новое, – опускаясь в кресло и пристально глядя на Сашу, произнес Баулин, – раньше ты так не говорил.
– Раньше меня не спрашивали, а теперь спрашиваете.
– Раньше ты открещивался от Криворучко, – продолжал Баулин. – «Не знаю, не знаком, двух слов не говорил».
– И сейчас повторяю: не знаю, не знаком, двух слов не говорил.
– Так ли? – зловеще переспросил Баулин.
– Ты не прав, Панкратов, – наставительно проговорил Лозгачев, – партия должна очищать свои ряды…
Саша перебил его:
– От карьеристов прежде всего.
– Кого ты имеешь в виду? – нахмурился Лозгачев.
– Карьеристов вообще, никого конкретно.
– Нет, извини, – Лозгачев покачал головой, – партия очищает свои ряды от идейно-неустойчивых, политически враждебных элементов, а ты говоришь: надо в первую очередь от карьеристов. Надо, бесспорно. Но почему такое противопоставление?
Сашу раздражал ровный фальшивый голос Лозгачева, его холодное лицо, тупая ограниченность его вызубренных формулировок.
– Может быть, не будем приклеивать ярлыки, товарищ Лозгачев! Вы в этом уже поупражнялись. Я говорю: один карьерист наносит партии больше вреда, чем все ошибки старого большевика Криворучко. Криворучко их совершал, болея за дело партии, а карьеристу дороги только собственная шкура и собственное кресло.
Наступило молчание.
Затем Баулин медленно проговорил:
– Неважно резюмируешь, Панкратов.
– Как умею, – ответил Саша.
Они, конечно, перетолкуют, извратят его слова. Саша понял это, как только закрыл дверь лозгачевского кабинета.
Нашел с кем откровенничать! Он их не боится. Но глупо.
В аудитории Саша сел на свое место, его фамилию даже не вычеркнули из журнала. И все же не верилось, что все кончилось. Вся история с Сольцем казалась нереальной. Реальное – это институт, Баулин, Лозгачев, поникший Криворучко…
Он возвращался домой в переполненном вагоне трамвая. За окном быстро темнело – ранний сумрачный зимний вечер. Напротив сидел нескладный мужичишка с редкой рыжей бороденкой, концы треуха свисали на рваный полушубок. Громадными подшитыми валенками он сжимал мешок, другой мешок лежал на скамейке, неуклюжие крестьянские мешки, набитые чем-то твердым и острым, всем мешали в тесном вагоне. Он беспокойно оглядывался по сторонам, спрашивал, где ему сходить, хотя кондукторша обещала предупредить. Но в глубине его искательного взгляда Саша чувствовал что-то суровое, даже жесткое. У себя дома этот мужичонка, наверно, совсем другой. Мысль о том, как меняется человек в разных условиях, Саша записал на обложке тетради с курсом мостов и дорожных сооружений, чтобы дома переписать в дневник, который то начинал, то бросал, а теперь твердо решил вести.
Поздно вечером, когда Саша ложился спать, вдруг позвонила Катя. Как и прежде, молчание в трубке, потом короткие гудки, снова звонок.
– Катя, ты?
– Не узнал? – Голос ее раздавался издалека, будто она звонит из пригородного автомата.
– Как узнать, если ты молчишь?
– Молчишь… Тут не раскричишься. Как живешь-то?
– Живу, тебя вспоминаю.
– Вспоминаю… Девочек не хватает?
– Разбежались мои девочки. Ты как?
– Как-как… По тебе Маруся скучает, помнишь Марусю?.. Влюбилась в тебя, приведи, говорит, своего черноглазого.
– Я готов. Когда пойдем?
– Пойдем… Чего захотел, я мужняя жена.
– Вышла за своего механика?
– Механик… Техник-механик, жулик-карманник.
– Выпила, что ли?
– А ты подносил?
– Когда встретимся?
– Где это мы встретимся? На улице тридцать градусов, отморозишь свои причиндалы.
– Так ведь Маруся нас ждет.
– Ждет… К ней муж приехал. Ладно, на Девичку приходи.
– А пойдем куда?
– На кудыкину гору…
– Значит, завтра на Девичке. В шесть, в семь?
– Побегу я в шесть…
Вот и объявилась Катя, вернулась. И желание, которое он всегда к ней испытывал, снова овладело им, да оно и не угасало. Они виделись в сентябре или октябре, сейчас январь – четыре месяца. Замуж она, конечно, не вышла, к Марусе муж не вернулся, они и пойдут завтра к Марусе, для того и затеяла разговор о ней. Все обиняками, странная девчонка!
Он думал о ней, лежа в постели, и чем больше думал, тем больше желал ее. Завтра он будет целовать ее сухие губы, обнимать ее, и эта мысль долго не давала уснуть.
Звонок, отчетливо прозвеневший в коридоре, сразу разбудил его. Был второй час ночи, наверно, он только задремал. Звонок повторился настойчиво и твердо. В трусах и майке Саша вышел в коридор, снял цепочку.
– Кто?
– Из домоуправления.
Саша узнал голос дворника Василия Петровича и повернул ключ.
В дверях стоял Василий Петрович, за ним незнакомый молодой человек в пальто и шапке и два красноармейца в шинелях с малиновыми петлицами. Отстранив сначала Василия Петровича, потом Сашу, молодой человек вошел в квартиру, один красноармеец остался у дверей, другой вслед за Василием Петровичем прошел на кухню и стал у черного хода.
– Панкратов?
– Да.
– Александр Павлович?
– Да.
Не сводя с Саши настороженного взгляда, молодой человек протянул ему ордер на обыск и арест гражданина Панкратова Александра Павловича, проживающего по Арбату…
Они вошли в Сашину комнату.
– Документы!
Из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, Саша вынул паспорт и студенческий билет. Молодой человек внимательно их просмотрел и положил на край стола.
– Оружие?
– У меня нет оружия.
Молодой человек кивнул на дверь маминой комнаты.
– Там кто?
– Комната матери.
– Разбудите ее.
Саша натянул брюки, заправил рубашку, надел носки и туфли. Уполномоченный стоял в пальто и шапке, дожидаясь, когда Саша оденется. Саша встал, открыл дверь в мамину комнату, осторожно, чтобы не сразу разбудить ее, не напугать.
Мама сидела на кровати, сгорбившись, придерживая на груди белую ночную сорочку, седые волосы падали на лоб, на глаза, и она искоса, остановившимся взглядом смотрела на уполномоченного, вошедшего вслед за Сашей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments