Серафита - Оноре де Бальзак Страница 25

Несомненно, на вершине утеса эти трое в полной мере могли ощутить свое одиночество в мире.

— Какое наслаждение! – воскликнул Вильфрид.

— У природы свои гимны, — сказала Серафита. — Не правда ли, чудесная музыка? Признайтесь, Вильфрид, ни одна из женщин, которых вы знали, не смогла создать себе такое замечательное убежище? Здесь я испытываю чувство, редко возбуждаемое зрелищем городов. Хочется упасть в быстро поднявшиеся травы. И в них – глаза к небу, сердце нараспашку, затерянная в этом океане, я бы смогла услышать и вздох цветка, который, едва высвободившись из своего примитивного естества, торопится жить, и крики гаги, которой мало ее крыльев, все это напоминает мне желания мужчины – он понимает их всех и сам желает! Но это уже, Вильфрид, из поэзии женщины! Вы замечаете сладострастную мысль в этом окутанном дымкой водном просторе, в этих вышитых парусах — природа играет в них, как кокетливая невеста, — и в этой атмосфере, в которой она готовится к свадьбе, наполняя чудесным ароматом свою зеленеющую шевелюру. Хотели бы вы увидеть очертания наяды в этом облаке пара? Или, по-вашему, мне следовало бы вслушаться в мужской призыв Потока?

— Не похожа ли здесь любовь на пчелу в чашечке цветка? — Вильфрид, впервые заметивший в Серафите следы земного чувства, нашел момент подходящим, чтобы выразить переполнявшую его нежность.

— Вы снова за свое? — с улыбкой ответила Серафита, которую Минна оставила одну.

В этот момент девушка карабкалась на скалу, где заметила голубые камнеломки.

— Снова, — повторил Вильфрид. – Выслушайте меня. — Его надменный взгляд натолкнулся на нечто, похожее на оправу алмаза. – Вы же не знаете, кто я такой, что могу и чего хочу. Не отбрасывайте мою последнюю мольбу! Будьте моей, и совесть моя сохранит чистоту, небесный голос достигнет моего слуха, внушая мне добро в том великом деле, в котором меня вела ненависть к народам. А ведь с вами я мог бы вершить его во имя их благополучия! Есть ли более прекрасная миссия для любви? О какой более прекрасной роли может мечтать женщина? Я явился в эти края, замыслив великое дело.

— И вы готовы пожертвовать его величием ради простой девушки, ради ее любви, сулящей вам лишь спокойную жизнь?

— Мне все равно, я хочу только вас! — ответил Вильфрид. — Раскрою вам свою тайну. Я объездил весь Север — большую мастерскую, в которой выковываются новые расы, призванные освежить устаревшие цивилизации, отсюда эти человеческие массы растекаются по земле. Я хотел бы начать свою деятельность именно здесь, завоевать силой и умом власть над местным населением, подготовить его к боям, начать войну, расширить ее, как пожар, проглотить всю Европу, обещая свободу одним, возможность грабежа — другим, славу одному, удовольствие — другому; оставаясь при этом воплощением Судьбы — беспощадным и жестоким, носясь, как ураган, вбирающий в себя из атмосферы все частицы, из которых состоит гром, пожирая людей, как прожорливый молох. Таким образом я покорил бы Европу, ожидающую сегодня нового Мессию, призванного опустошить мир и переделать его общества. Отныне Европа поверит лишь тому, кто раздавит ее железной пятой. Возможно, когда-нибудь поэты, историки оправдают мою жизнь, восславят меня, припишут мне какие-то идеи, хотя для меня эта грандиозная шутка, написанная кровью, есть лишь повод для мести. Но, дорогая Серафита, мои наблюдения отвратили меня от Севера, сила здесь слишком слепа, я жажду Индии! Схватка с эгоистичным, трусливым и меркантильным правительством больше увлекает меня. Кроме того, гораздо легче возбудить воображение народов, живущих у подножия Кавказа, чем пробудить разум в этих замороженных странах, где мы с вами находимся. А потому я мечтаю пересечь русские степи, добраться до Азии, затопить ее до Ганга моим победоносным воинством, и там я опрокину британскую мощь. Семь человек в разные эпохи уже осуществили этот план. Я обновлю Искусство, как это сделали сарацины, брошенные Магометом на Европу! Я не буду мелочным царем, подобно тем, кто управляет сегодня старыми провинциями Римской империи, ссорясь со своими подданными, например, по поводу какой-нибудь таможенной подати. Нет, нет сил, способных остановить молнии моих очей, бурю моих слов! Подобно Чингисхану, ноги мои пересекут треть земного шара; руки мои обхватят Азию, как это сделал когда-то Аурангзеб [31]. Будьте моей спутницей, поднимитесь белой красавицей на трон. Я никогда не сомневался в успехе; воцаритесь в моем сердце, и я буду уверен в победе!

— Я уже царствовала! — отрезала Серафита.

Эти слова были подобны удару топора, нанесенному ловким лесорубом по основанию молодого дерева и сразившему его. Лишь мужчинам известно, какую ярость способна вызвать женщина в их душах; в самом деле, когда, желая показать капризной любимой свою силу или власть, ум или превосходство, он небрежно бросит: «Впрочем, это пустяки!», она улыбнется и так же небрежно согласится: «Действительно, пустяки!», показывая, что сила для нее ничего не значит.

— Как, — воскликнул в отчаянии Вильфрид, — богатства искусства, богатства мира, прелести двора...

Серафита остановила его одним лишь движением губ:

— Существа, гораздо могущественнее вас, предлагали мне больше.

— Да у тебя просто души нет, тебя не соблазняет перспектива утешить великого человека, готового всем пожертвовать ради тебя, чтобы жить с тобой в домике на берегу какого-нибудь озера! [32]

— Но, — возразила она, — меня и так любят безгранично.

— Кто? — вскричал Вильфрид, приближаясь нервным шагом к Серафите, словно хотел бросить ее в пенистые каскады Зига.

Но взгляд Серафиты, жест ее руки охладили его; Серафита указала Вильфриду на Минну, которая бежала к ним, светлая и розовая, красивая, как цветы, которые она держала в руках.

— Дитя! — сказал Серафитус и пошел ей навстречу.

Вильфрид остался на вершине скалы, застыв как статуя, погрузившись в свои мысли; в этот миг ему хотелось, чтобы потоки Зига подхватили его, как одно из этих деревьев, что проносились перед его глазами и исчезали в заливе,

— Я собрала их для вас, — сказала Минна, вручая букет своему обожаемому существу. — Один из этих цветков, вот этот, — показала она, — похож на тот, что мы нашли на Фалберге.

Серафитус смотрел то на цветок, то на Минну.

— В твоих глазах вопрос [33]. Ты еще сомневаешься во мне?

— Нет, — ответила девушка, — мое доверие к вам безгранично. Вы для меня прекраснее этой необыкновенной природы и мудрее всего человечества. Когда я увидела вас, мне показалось, что Бог услышал мою молитву, я хотела...

— Что? — прервал ее Серафитус, и во взгляде его, обращенном к ней, девушка узрела разделявшую их непреодолимую пропасть.