Говардс-Энд - Эдвард Форстер Страница 23

— Пожалуй, мне не хочется рождественского подарка. Нет, он мне ни к чему.

— Отчего же?

— Оттого что у меня есть некоторые странные идеи по поводу Рождества. Оттого что я могу себе позволить купить все, что мне нужно. Для меня лучше приобрести больше друзей, а не вещей.

— Мне хотелось бы подарить вам что-то такое, что было бы достойно нашего знакомства, мисс Шлегель, в память о доброте, которую вы проявляли ко мне за две недели, что я жила в одиночестве. Так получилось, что все разъехались, а вы не давали мне предаваться грусти. Ведь я вообще-то склонна грустить.

— Если это так, — сказала Маргарет, — если я вам и в самом деле пригодилась, о чем даже не подозревала, то у вас не получится дать мне взамен ничего материального.

— Наверное, нет, но мне так хотелось бы. Может, я что-нибудь придумаю, пока мы ходим по магазинам.

Имя Маргарет так и оставалось во главе списка, но рядом с ним ничего не появилось. Они ездили от магазина к магазину. Воздух был белым, и, выходя из экипажа, они ощущали на языке привкус холодных пенсов. Иногда они проходили сквозь сгустки чего-то серого. В то утро миссис Уилкокс совсем не проявляла энтузиазма, и Маргарет пришлось самой выбирать лошадку для одной маленькой девочки, куклу-негритенка для другой и медный поднос с подогревом для жены пастора.

— Слугам мы всегда дарим деньги.

— Деньги? Да, так намного проще, — согласилась Маргарет, почувствовав, как гротескно незримое влияет на зримое, и перед ней предстали забытые ясли Вифлеема, из которых изливается поток монет и игрушек. Вульгарность правит бал. Пивные, помимо своих обычных призывов забыть об умеренности, приглашали мужчин «вступить в Рождественский гусиный клуб» и получить бутылку джина, а может, и две, в дополнение ко всему остальному, что им причитается в зависимости от подписки. Афиша, изображавшая женщину в трико, объявляла о рождественской пантомиме, а на множестве рождественских открыток изображались маленькие красные черти, ставшие вновь популярными в этом году. Маргарет не относилась к числу мрачных идеалистов и вовсе не жаждала искоренить этот деловой ажиотаж и саморекламу, но их проявления ежегодно поражали ее до глубины души. Многие ли из этих блуждающих вдоль прилавков покупателей и утомленных продавцов понимают, какое чудесное событие свело их вместе? Впрочем, она, стоя в стороне, это понимала. Маргарет не была христианкой в обычном смысле этого слова и не верила, что Бог когда-то работал среди нас как юный мастеровой. Окружающие, или большинство из них, в это верили, и если бы от них потребовали подтверждения, то так и сказали бы. Но видимыми проявлениями их веры были Риджент-стрит и Друри-лейн, немного грязи, перенесенной с одного места на другое, немного потраченных денег и немного еды, приготовленной, съеденной и забытой. Неадекватность. Но кто, пребывая в обществе себе подобных, может адекватно выразить незримое? Зеркало перед бесконечностью держит лишь частная жизнь. Личное общение, и только оно, дает возможность получить хотя бы приблизительное представление о человеке, отличное от будничного восприятия.

— Нет, я, в общем, не люблю Рождество, — объявила Маргарет. — С присущей ему незатейливостью оно, конечно, приближается к Миру и Благоволению, но с каждым годом оно, ей-богу, все более незатейливо.

— Вы думаете? А я привыкла к деревенскому Рождеству.

— Мы обычно встречаем Рождество в Лондоне и с увлечением играем в эту игру — рождественские песнопения в аббатстве, незатейливый обед днем, незатейливый ужин для горничных, за ним елка и танцы для бедных детей в сопровождении песен Хелен. Для этого прекрасно подходит гостиная. Мы ставим елку в маленькую туалетную комнатку и, когда зажигаются свечи, отодвигаем занавес. С зеркалом позади елка выглядит очень мило. Хорошо бы у нас была такая туалетная комнатка в новом доме. Конечно, елку приходится выбирать очень маленькую и не вешать на нее подарки. Подарки мы раскладываем на некоем подобии горки из мятой оберточной бумаги.

— Вы сказали «в новом доме», мисс Шлегель. Значит, вы съезжаете с Уикем-плейс?

— Да, года через два-три, когда закончится срок аренды. Придется.

— А вы давно здесь живете?

— Всю жизнь.

— Вам будет жаль покидать этот дом.

— Наверное. Но мы пока плохо это осознаем. Мой отец… — Маргарет осеклась, потому что они подошли к отделу канцелярских товаров в «Хеймаркет Сторс», где миссис Уилкокс собиралась заказать несколько поздравительных открыток.

— Если можно, что-нибудь особенное, — вздохнула она.

У прилавка она встретила знакомую, пришедшую сюда с той же целью, и вступила с ней в ничем не примечательную, бесконечную беседу. «Мой муж и дочь отправились в путешествие на автомобиле». «И Берта тоже? Подумать только, какое совпадение!» Маргарет, хотя и не была человеком практическим, в этой компании могла бы блеснуть. Пока дамы разговаривали, она просмотрела кипу открыток и протянула один образчик миссис Уилкокс. Та обрадовалась — такая оригинальная картинка, такие милые пожелания. Она закажет сотню, и у нее нет слов, чтобы выразить свою благодарность. Потом, когда продавец начал оформлять заказ, она вдруг сказала:

— Знаете, я подожду. Все-таки подожду. Ведь еще масса времени, не правда ли? И у меня будет время узнать мнение Иви.

Кружными путями они дошли до экипажа. И когда обе уселись, миссис Уилкокс спросила:

— Но разве нельзя ее возобновить?

— Простите? — не поняла Маргарет.

— Я имею в виду аренду.

— Ах аренду! Значит, вы все это время о ней думали? Как вы добры!

— Уверяю вас, что-нибудь можно сделать.

— Нет, земля теперь стоит дорого. Они собираются снести дом на Уикем-плейс и построить такие же апартаменты, как ваши.

— Но это ужасно!

— Ужасны арендодатели.

— Это чудовищно, мисс Шлегель! — с негодованием воскликнула пожилая дама. — Это неправильно. Я и подумать не могла, что над вами нависло такое несчастье. От всего сердца вам сочувствую. Расстаться с домом, с домом своего отца — этого нельзя допустить. Это хуже, чем смерть. Я бы скорее умерла… О, бедные девочки! Можно ли назвать справедливой цивилизацию, если люди не могут умереть в стенах, в которых родились? Дорогая, мне так жаль…

Маргарет не знала, что и сказать. Миссис Уилкокс, должно быть, устала от магазинов и теперь была на грани истерики.

— Однажды чуть было не снесли Говардс-Энд. Меня бы это убило.

— Говардс-Энд, судя по всему, не такой дом, как наш. Мы любим свой дом, но в нем нет ничего примечательного. Как вы могли заметить, это обычный лондонский дом. Мы легко найдем другой.

— Это вам только кажется.

— Опять недостаток опыта, полагаю! — воскликнула Маргарет, потихоньку пытаясь сменить разговор. — Мне нечего возразить, когда вы поднимаете эту тему, миссис Уилкокс. Жаль только, что я не вижу себя такой, какой представляюсь вам, — уменьшенной до Backfisch. [23]Настоящей ingénue. [24]Очаровательной, хорошо начитанной для своего возраста, но неспособной…