Путешествие пилигрима в небесную страну - Джон Буньян Страница 22

Из-выг.: "Нет, это не имя мое, а прозвание, данное мне некоторыми личностями, которые меня не жалуют. И я обречен выносить эту обиду, как это удел многих других хороших людей на этом свете — выносить безропотно разные оскорбления".

Хр.: "Но не подавали ли вы повода к тому, чтобы получить подобное прозвание?"

Из-выг.: "Никогда! Самое худшее, что я делал в этом отношении, было то, что я всегда удачно усваивал себе образ мыслей текущего времени, какой бы он ни был, и мне от этого всегда было очень выгодно. Но если мои действия были мне так удачны, я должен принимать это как благословение свыше, но зачем же злобные люди за это меня укоряют, это с их стороны непохвально".

Хр.: "Я так и думал, что вы тот самый, о котором мне говорили. Если же вы желаете знать мое мнение, скажу вам, что, по-моему, ваше прозвание более подходит вам, чем вы думаете".

Из-выг.: "Пожалуй. Если вам так хочется думать, ссориться я с вами из-за этого не стану. Все-таки вы во мне найдете приятного собеседника, если хотите принять меня в товарищи".

Хр.: "Но если вы желаете идти с нами, то должны решиться идти против ветра и прилива, что, кажется, не в ваших убеждениях. Вы также должны следовать религии, когда она в отрепьях, а не только тогда, когда она в серебряном окладе, и взять решимость защищать и не покидать ее, когда она в оковах, а не только на улицах при рукоплесканиях толпы".

Из-выг.: "Прошу не налагать на меня никаких обязанностей и не умничать над моими религиозными убеждениями. Предоставьте мне свободу мысли и дайте мне разрешение сопутствовать вам".

Хр.: "Ни шагу далее, если вы не согласны принять эти условия и исполнять обязательства, наложенные на нас".

Из-выг.: "Никогда не расстанусь с моими старыми правилами, пока они безвредны для других и выгодны для меня. Если я не могу идти с вами, пойду один как до нашей встречи, или останусь в одиночестве пока кто другой не присоединится ко мне, умеющий ценить мое общество".

Христианин и Уповающий тотчас отдалились от него и продолжали свой путь немного впереди. Но вскоре один из них оглянулся и увидал троих людей, догоняющих г-на Из-выгод. Как только они дошли до него, то он им отвесил очень низкий поклон, и они в свою очередь сделали тоже. Это были: г-н Миропоклонник, г-н Сребролюбец и г-н Запасливый. Они были старые знакомые, а в детстве школьными товарищами в учебном заведении г-на Хватало. Школа находилась в торговом городе Барыш, в губернии Алчности, на севере.

Школьный учитель Хватало старался научить их искусству добывать желаемое либо силой или обманом, лестью или ложью, или же притворной набожностью. И все четыре отлично воспользовались его учением и дошли до такого совершенства, что могли бы каждый открыть подобную школу и вести ее успешно.

После приветствий г-н Сребролюбец обратился к г-ну Из-выгод: "Кто эти два, которые впереди нас на том же пути (Христианин и Уповающий шли в некотором расстоянии от них)?"

Из-выг.: "Это какие-то два провинциала, которые по-своему совершают путешествие в качестве пилигримов".

Среброл.: "О! Зачем они не остановятся, чтоб нам всем идти вместе, так как я полагаю, что и вы и мы имеем ту же цель?"

Из-выг.: "О, конечно. Но эти люди так узки в своих понятиях и уважают только свои собственные убеждения, а правила других считают за ничто. Как бы ни был религиозен человек, если он мало-мальски не сходится с их мыслями, то они его тотчас отвергают и не желают его общества".

Запасливый: "Это не хорошо. Знаем, что есть такие, у которых праведность до преувеличения, и аскетизм жизни внушает суровые мысли и беспощадное осуждение всех, исключая, конечно, самих себя. Но скажите, пожалуйста, в чем вы не сходитесь?"

Из-выг.: "Да вот, они по природному упрямству своего характера решили, что их обязанность стремиться вперед во всякое время, а я нахожу, что следует соображаться с ветром и приливом. Они находят, что надо все бросить для Бога, а я нахожу, что надо заботиться и о своей жизни, и о своем состоянии. Они думают, что им должно крепко держаться за свои религиозные убеждения, хотя бы и все люди восставали против них, а я нахожу, что следует изменять их и управлять ими сообразно с эпохой, в которой мы живем, и с требованиями жизни. Они защищают религию и стоят за нее, даже когда она в отрепьях и презрении, а я готов следовать ей только, пока она в серебряном окладе при свете солнца и рукоплесканиях толпы".

Миропокл.: "Так и держись этих правил, добрый приятель. С своей стороны я считаю безумцем того, кто имеет возможность сохранить состояние, а между тем бессмысленно теряет его. Будем мудры как змеи. Сено собирать лучше в солнечный день. Посмотрите как пчела лежит смирно всю зиму и трогается с места лишь тогда, когда она может соединить выгоду с удовольствием. Бог посылает то дождливый, то солнечный день; если найдутся сумасшедшие, которые не разбирают погоды, будем все-таки довольствоваться солнечными днями. Я также предпочитаю тот род религии, который дает твердую уверенность, что Божие благие дары для нас, ибо кто поверит, если мало-мальски разумен, что Бог так щедро наградил нас благами земными для того только, чтоб мы от них отказывались ради Него? Авраам и Соломон сумели приобресть богатство и с религией. Иов говорит, что праведный человек будет откладывать золото, как собирают кучами сор. Он, вероятно, не был похож на этих людей впереди нас, судя по тому, как ты их описываешь".

Запасл.: "Мне кажется, что мы все одного мнения на этот счет, поэтому не стоит об этом терять более слов".

Среброл.: "Нет, конечно не стоит об этом долее рассуждать. Тот, кто не слушает ни писаний, ни рассудка (а мы имеем на нашей стороне и то и другое), не понимает своей свободы и не ищет своей безопасности".

Из-выг.: "Братцы, так как мы — пилигримы, то для рассеяния нашего от всего неприятного позвольте мне поставить вам один вопрос. Если человек, пастырь ли он Церкви или торговец, или кто другой, получает выгодное предложение на приобретение земных благ, но не может добыть их иначе, как приняв также означенные условия, как бы, например, показать себя особенно ревностным (хотя бы только наружно) к некоторым пунктам религии, о которых он никогда и не заботился прежде. Неужели не может он воспользоваться этим средством к обогащению и все же оставаться честным человеком?"

Среброл.: "Я понял суть твоего вопроса, и с разрешения моих товарищей, постараюсь дать тебе ясный ответ. Во-первых, положим, что этот человек в самом деле пастырь Церкви. Представим себе этого пастыря достойным человеком, но при весьма ограниченных средствах к жизни, и вдруг видит он перед собой положение гораздо выше и блестяще. Он может его добыть, если сделается усидчивее к своему делу, будет чаще и с большим жаром проповедывать, и немного изменит свое мировоззрение сообразно требованиям и характеру своих прихожан… По моему, отчего бы этому человеку так не поступить (если он на то имеет явную способность), скажу более, он может и многое другое изменить в себе, а все же оставаться честным человеком. Почему нет? Первое: желание его — приобресть более земных выгод — законно (это неоспоримо), так как случай к тому послан ему самим Провидением. Итак, пусть он добивается этого, если может, не тревожа себя вопросом: по совести ли это или нет. Второе: его стремление приобрести эту выгоду делает его усидчивее в учении, ревностнее в проповеди и прочее, и, таким образом, он через это делается лучшим исполнителем своего призвания, что совершенно по воле Бога. Третье: что же касается того, что в угоду своим прихожанам он изменит в некоторой степени свое мировоззрение, сообразуясь с их характером и образом мыслей, то это только доказывает, что в нем сильно развито чувство самопожертвования, что он нрава кроткого и искательного, и потому особенно способен быть хорошим пастырем, как бы взыскательна ни была паства. Четвертое: кончаю тем, что пастырь, предпочитающий многое малому, не должен за это прослыть алчным, так как он через это может расширить свои занятия, что совершенно согласно его призванию, и притом он еще получает возможность делать добро.