Больше чем просто дом - Фрэнсис Скотт Фицджеральд Страница 20

— Завтра у меня дела.

— Тогда в пятницу или в любой другой день.

— К сожалению, я занята всю неделю.

— То есть ты не желаешь больше меня видеть?

— Мистер Рэгленд, я не вижу смысла продолжать. Поймите, сегодняшнее происшествие выбило меня из колеи. Мне очень жаль. Надеюсь, вам уже легче. До свидания.

Она выкинула Дика из головы. Прежде его репутация никак не ассоциировалась у нее с тем жутким зрелищем, ведь кто такой алкоголик — это тот, кто ночь напролет пьет шампанское, а перед рассветом едет домой, распевая песни. Но то, что Джулия увидела средь бела дня, перешло все границы. С нее было довольно.

Между тем она не страдала от недостатка мужского внимания: ее постоянно приглашали поужинать в «Сиро» и потанцевать в Буа-де-Булонь. От Фила Хоффмана пришло укоризненное письмо из Америки. Джулия даже потеплела к Филу — он смотрел в корень. Прошло две недели, и она бы напрочь забыла Дика Рэгленда, но знакомые то и дело с презрением упоминали его имя. Очевидно, он и раньше выкидывал такие номера.

За неделю до своего рейса она столкнулась с ним в билетном агентстве судоходной компании «Уайт стар лайн». [16]Он был все так же красив — Джулия не поверила своим глазам. Поставив локоть на стойку, он держался прямо, а его желтые перчатки притягивали взгляд такой же незапятнанной чистотой, что и лучистые глаза. Его живой, энергичный облик заворожил даже агента, который с гипнотическим почтением обслуживал этого посетителя, а сидевшие позади машинистки на миг перестали строчить и переглянулись. Тут он заметил Джулию: она кивнула, а Дик, вздрогнув и мгновенно изменившись в лице, приподнял шляпу.

Они долго стояли рядом у стойки; молчание стало гнетущим.

— Какая неловкость, — сказала она.

— Да, — отрывисто бросил он, а затем спросил: — Плывешь на «Олимпике»?

— Естественно.

— Значит, не передумала.

— С какой стати? — холодно сказала она.

— А я еще не решил; на самом деле зашел узнать, можно ли вернуть билет.

— Глупо.

— Тебя не тошнит от моего вида? Не ровен час, тебе станет дурно, когда мы встретимся на палубе.

Джулия не смогла сдержать улыбку. Он ухватился за эту возможность:

— Со времени нашей последней встречи я слегка изменился в лучшую сторону.

— Не будем об этом.

— Ладно: ты слегка изменилась в лучшую сторону. Прелестный костюм, ни у кого такого нет.

Это прозвучало дерзко, но Джулия едва заметно посветлела, услышав комплимент.

— Не посидеть ли нам где-нибудь поблизости за чашечкой кофе, чтобы прийти в чувство?

Какое малодушие — снизойти до разговора с этим человеком, терпеть его заигрывания. Она словно попала под гипноз удава.

— К сожалению, не смогу.

По его лицу пробежала щемящая тень какой-то застенчивой уязвимости, и у Джулии дрогнула сердечная струнка.

— Ну, разве что недолго. — Слова вырвались против ее воли.

Они заняли столик на тротуаре, под лучами солнца; ничто не напоминало ей об ужасном происшествии двухнедельной давности. Прямо доктор Джекилл и мистер Хайд. [17]Держится учтиво, очаровательно, легко. С ним она ощущает себя… ах… такой привлекательной! Он ни на что не рассчитывал.

— Ты бросил пить? — спросила она.

— Брошу после пятого числа.

— Неужели?

— Будет как я сказал. Зачем торопить события.

Когда Джулия собралась уходить, он предложил встретиться снова, но она покачала головой:

— Увидимся на борту. Когда тебе уже исполнится двадцать восемь.

— Согласен; да, еще кое-что: так поступить с единственной в жизни девушкой, которую я полюбил, для меня равнозначно самому гнусному преступлению.

Когда Джулия в первый день рейса увидела его на пароходе, у нее сердце ушло в пятки от непрошеного желания, в котором она вынуждена была себе признаться. Прошлое уже не имело значения, его поступки не имели значения. Конечно, она не собиралась ему открываться, но чисто физически он волновал ее, как никто другой, и рядом с ним все остальные мужчины поблекли.

На борту Дик пользовался успехом; поговаривали, будто он устраивает вечеринку по случаю своего дня рождения. Джулия приглашения не получила; при встрече они перекидывались вежливыми фразами, но не более.

Однако шестого числа она увидела, что он, изможденный и бледный, отлеживается в шезлонге на палубе. Прекрасное чело избороздили морщины, глаза ввалились, а рука, потянувшаяся за бульонной чашкой, дрожала. В послеобеденные часы он так и не сдвинулся с места, являя собой воплощенное страдание и муку. Сделав три круга по палубе, Джулия не выдержала и заговорила:

— Началась ли новая эра?

Он сделал слабую попытку подняться, но она остановила его и присела на соседний шезлонг.

— Вид у тебя усталый.

— Немного нервозное состояние. Сегодня впервые за пять лет у меня во рту не было ни капли.

— Скоро полегчает.

— Знаю, — угрюмо сказал он.

— Не сдавайся.

— Ни за что.

— Я могу чем-нибудь помочь? Дать тебе таблетку снотворного?

— Таблетки терпеть не могу, — почти неприязненно сказал он. — То есть спасибо, не нужно.

Джулия встала:

— Я понимаю, тебе лучше побыть одному. Завтра ты будешь смотреть на мир веселей.

— Не уходи, если вытерпишь мою компанию.

Джулия снова села.

— Спой мне, можно тебя попросить?

— Что тебе спеть?

— Что-нибудь грустное, блюз например.

Тихим, мягким голосом она спела ему «This is how the story ends» [18]Либби Холман.

— До чего же хорошо. А можно еще что-нибудь? Или то же самое.

— Конечно. Только скажи — я хоть до вечера буду петь.