Как стать леди - Фрэнсис Элиза Ходгстон Бернетт Страница 19

Но Эмили не могла произнести «Джеймс». В ее чувствах по отношению к лорду Уолдерхерсту было что-то одновременно и утонченное, и невинное. Она испытывала благоговение перед ним и перед маячившей на ее горизонте роскошью, но в глубине души испытывала трепет, сходный с религиозным трепетом ребенка. Это было комбинацией благодарности и невинной страсти женщины, чья чувственность еще не была разбужена, женщины, которая не надеялась на любовь и не позволяла себе думать о любви, а потому не до конца понимала, что это такое. Она не смогла бы объяснить это чувство словами, да и не пыталась. А если бы это чувство попытался объяснить ей человек более способный к выражению мыслей и ощущений, она была бы крайне удивлена и сконфужена. Крайне удивлены были бы и лорд Уолдерхерст, и леди Мария. Впрочем, леди Мария, удивившись, все равно потом усмехнулась бы.

В город мисс Фокс-Ситон вернулась вместе с леди Марией и поселилась у нее на Саут-Одли-стрит. Этап жизни на Мортимер-стрит был завершен, дом Куппов был закрыт. Миссис Купп и Джейн отбыли в Чичестер, а Джейн оставила для Эмили письмо, написанное с похвальной аккуратностью и лишь в паре-тройке мест закапанное слезами. В нем Джейн в уважительной манере выражала восхищение чудесной новостью, вычитанной в «Современном обществе» – таким образом ей удалось узнать о переменах в жизни мисс Фокс-Ситон до того, как та сама ей об этом сообщила.

Послание заканчивалось следующим образом:

«Боюсь, мисс, что я недостаточно опытна, чтобы прислуживать даме столь высокого положения, однако не сочтите за наглость попросить вас, если вашей личной горничной понадобится в помощь молодая женщина, я была бы очень благодарна, если бы вы вспомнили обо мне. Возможно, мне послужит рекомендацией то, что я знаю ваши предпочтения, а также умею и люблю шить».

– Мне бы очень хотелось, чтобы Джейн была моей горничной, – сказала Эмили леди Марии. – Как вы полагаете, я могу ее нанять?

– Она наверняка стоит полдюжины французских вертихвосток, которые только и заняты интрижками с лакеями, – ответила леди Мария с прямотой, рожденной богатым жизненным опытом. – Я бы сама приплачивала по десять фунтов в год за рабскую преданность, если б этого можно было требовать от агентств по найму слуг. Пошлите ее на выучку к французскому парикмахеру, и она станет поистине бесценной. А прислуживать вам будет целью всей ее жизни.

Так что со следующей почтой к Джейн Купп отправилось вот такое послание:

«Дорогая Джейн! Как это похоже на вас – написать мне такое чудесное письмо, уверяю вас, я высоко ценю все ваши добрые пожелания. Мне на долю выпала огромная удача, и, конечно, я очень счастлива. Я говорила о вас с леди Марией Бейн, и она считает, что вы могли бы принести мне огромную пользу в качестве горничной, если вы позволите предложить вам пройти обучение у парикмахера. Я, со своей стороны, уверена, что мне не найти более преданной, надежной и заинтересованной во мне помощницы. Если ваша матушка согласится вас отпустить, я с радостью вас найму. На первых порах вы сможете получать тридцать пять фунтов в год (и, конечно, пропитание), далее, по мере того как вы освоитесь со своими обязанностями, плата будет повышена. Я рада была узнать, что ваша матушка в добром здравии и пребывает в уюте и удобстве. Передайте ей, пожалуйста, мои самые добрые приветы. Искренне ваша, Эмили Фокс-Ситон».

Читая это письмо, Джейн Купп даже побледнела от радости.

– Ох, мама! – воскликнула она, задыхаясь от счастья. – Только подумать! Ведь она уже почти маркиза! Интересно, куда мы с ней сначала отправимся – в замок Осуит, в Маубрей или в Херст?

– Как же тебе повезло! – отвечала ей миссис Купп. – Ты станешь горничной при настоящей леди, вместо того чтобы жить в уединении в Чичестере. Хотя ты же знаешь, тебе совсем не обязательно идти в услужение! Твой дядюшка всегда готов о тебе позаботиться.

– Я знаю, знаю! – вскричала Джейн, слегка нервничая из-за того, что на пути к ее давно лелеемой мечте могут возникнуть какие-нибудь препятствия. – Он очень добр и, поверь, я ему благодарна. Я никак не хочу оскорбить его чувства подобными разговорами, но вы же с ним понимаете, что, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь, я буду более независимой, и к тому же это будет настоящая жизнь – прислуживать титулованной леди, одевать ее для приемов, скачек и всякого такого прочего, сопровождать в поездках в эти прекрасные дворцы, где она будет жить, и во время визитов. К тому же, матушка, я слышала, что у слуг в таких домах есть свои гостиные, и у них там прямо настоящая светская жизнь. Дворецкие, лакеи и горничные в таких домах повидали мир и у них прекрасные манеры. Помнишь, какой достойной и элегантной была Сьюзен Хилл, горничная леди Косборн? И она побывала с ней и в Греции, и в Индии! Если мисс Фокс-Ситон и его светлость любят путешествовать, я тоже смогу побывать во всяких замечательных местах! Только подумать!

И она в волнении обняла миссис Купп. Джейн выросла в цокольном этаже дома на Мортимер-стрит и надеяться не могла, что когда-нибудь оттуда выберется. А теперь!

– Ты права, Джейн! – и миссис Купп закивала в подтверждение своих слов. – Это очень важно, особенно пока ты еще молода. Очень важно.

Когда о помолвке лорда Уолдерхерста стало известно, многие впали в недоумение и даже ужаснулись, и здесь леди Мария оказалась в своей стихии. Она с удовольствием ставила на место всех, кто пытался вести неприличные и бестактные расспросы. Особенно славно она расправилась с леди Молфрай. У леди Молфрай проснулся хотя и запоздалый, но совершенно естественный в данных обстоятельствах интерес к племяннице. Нет, она вела себя вполне пристойно: не бросилась прижимать Эмили к груди в водевильной манере Золушкиной мачехи, когда на ту свалилось неслыханное богатство. Она поздравила Эмили письмом, а затем лично явилась на Саут-Одли-стрит и как бы между прочим предложила свое общество и свой дом в качестве дома ближайшей родственницы женского пола – покровительницы будущей маркизы на время подготовки к торжественному событию. Она и сама потом не могла объяснить, как так получилось, поскольку напрямую ничего сказано не было, однако уже к середине визита ей дали понять, что Эмили собирается остаться у леди Марии Бейн, и что леди Мария намерена держать ее при себе. Сцена, разыгравшаяся между ними тремя, была слишком изящна, чтобы ее можно было бы представить на театре, однако, поверьте, это была красивая сцена. Имели место и стремление прильнуть к племяннице, и отторжение, и все это было выражено без слов, а как бы телепатически. Во всяком случае, после этого визита леди Мария дала волю своему настоявшемуся с годами чувству юмора и издала сухой смешок, а леди Молфрай явилась домой чрезвычайно раздраженной.

Она была в таком отвратительном настроении, что когда этот старый болван, ее муж, приветствовал ее радостным «Ну и как, Джеральдина?», она лишь возмущенно вздохнула в ответ, гневно скосив глаза на кончик носа.

– Прости, – прошипела она, – не понимаю, о чем ты.

– Что значит не понимаешь? Как там Эмили Фокс-Ситон?

– У нее все хорошо и, конечно, она всем довольна. А как иначе? Леди Мария Бейн за ней присматривает.