Мой друг, покойник - Жан Рэй Страница 18

— Вообще-то говоря… это не продается.

— Как так!.. За десять фунтов?

— Нет!

— Двадцать, тридцать, пятьдесят фунтов!.. Ну, как…

— Пятьдесят фунтов!

Человечек задыхался от переживаний.

— Сто фунтов… Согласны?

Торговец не ответил. Джордж видел, что лоб антиквара покрылся бисеринками пота.

И вдруг у Тессье возникла идея. У него при себе была большая сумма золотом; он извлек из кармана столбик монет.

— Заплачу вам золотом. Золотом, вам ясно?

Соверены хищно блестели во мраке.

Джордж нащупал чувствительную струну; старик схватил золото с такой поспешностью, что оцарапал руку покупателя.

— Ради бога, теперь берите! — задыхаясь, выпалил он.

Обрадованный Тессье завернул ценное приобретение и вышел; но едва переступил порог магазинчика, ему на плечо легла рука маленького антиквара — у него были безумные глаза, а зубы щелкали, как кастаньеты.

— Отдайте! — выкрикнул он. — Я не продаю…

— Хорошо… Верните золото, — ответил Джордж.

Старик застонал.

— Вы правы… Нет, я ничего не говорил. Владейте ею…

Тессье двинулся прочь.

— Отлично… Прощайте!

Но странный торговец вновь догнал его.

— Должен вас предупредить… Она может принести несчастье… — Джордж вспомнил, какой ужас исказил морщинистое личико. — И обещайте мне…

Тессье пошел быстрее.

— Обещайте мне… никогда не обращаться с ней дурно!..

Воздух вокруг них вдруг стал плотным; огни фонарей расплылись и пожелтели; на Лондон с удивительной быстротой наполз смог.

Джордж решил, что в тумане легче избавиться от назойливого торговца. Пять или шесть секунд бега отделили его от антиквара.

Еще несколько минут до него доносился умоляющий голос, пробивавшийся сквозь влажную вату тумана, потом он затерялся в шуме громадного людского улья.

И теперь, в спокойной величественной обстановке Астории, Джордж показался себе смешным.

Сто фунтов за столь жалкую безделушку!

Глупая трата на дешевую подделку, скорее всего изготовленную в Германии!

Он воспылал презрением к крохотному предмету искусства, отыскав в нем дефекты и бесчисленные недостатки.

В конце концов, горько усмехнувшись, решил, что предмет не имел никакой ценности, а антиквар отлично сыграл свою роль, оставив покупателя в дураках.

Его вдруг охватил гнев, он резким ударом отшвырнул статуэтку.

Она упала к его ногам, ей не дал разбиться толстый шерстяной ковер. Лицо бога-обезьяны по-прежнему хранило извечно ироничную улыбку.

— Он издевается надо мной! — усмехнулся Джордж и плюнул на фигурку.

Он не узнавал себя. Откуда вдруг такой гнев? Трата в сто фунтов? Пустяки! Разве он не был сказочно богат? Его обманули? Что за дело! Такое случалось не впервой! Разве не оставил он в руках мошенника пятьдесят тысяч франков, когда покупал подлинного Рембрандта? Злился ли он тогда так, как сейчас?

Он рассуждал, вооружившись здоровой логикой, глядя через окно, как над Сити плывут желто-серые клочья тумана.

Но, обернувшись и увидев послушно лежащую на ковре статуэтку, заскрипел зубами.

— Вот тебе! — вскричал он, с яростью запустив предметом в стену.

Фигурка не выдержала и рассыпалась на тысячу кусков со странным стонущим звуком.

Тессье показалось, что кто-то рядом с ним засмеялся.

Он обернулся, но никого в номере не увидел. Все было спокойно, и лампы в хрустальных богемских тюльпанах бесконечно отражались в глубине зеркал.

Спал ли он?

Конечно… Но почему он выпрыгнул из уютного кресла, в котором уснул?

Он поднес руку к щеке; она болезненно горела, а в ушах еще стоял звон пощечины.

Ну конечно — его с силой ударили по лицу. Это его и разбудило.

В ярости и беспокойстве он обшарил номер.

Ничего подозрительного; в запертой двери торчал ключ, а окна были закрыты на шпингалет.

Что такое?..

Что-то отвратительное и липкое ударило его в лоб… Никаких сомнений — ему плюнули в лицо!

Он испугался, увидев себя в зеркале — ужас, подмеченный на лице торговца редкостями, исказил его собственные черты. Глаза навыкате, губы искривлены.

Он хотел крикнуть, но из сухой глотки вырвались только хрипы.

Разум его пошатнулся; мышцы одеревенели.

Он снова проснулся, — но какой странной кажется ему комната.

Боже! Он видит все сверху, ибо сидит на шкафу.

Одним прыжком соскакивает вниз — его гибкости и ловкости позавидовал бы любой спортсмен.

Но что это за кисть… покрытая шерстью кисть, вцепившаяся в спинку стула?

Боже! Эту кисть продолжает предплечье, предплечье, покрытое длинным рыжеватым ворсом.

Он хочет крикнуть… Что за рев вырывается из его глотки вместо прекрасного тенора, которым он так гордился и которому обязан многими победами у женщин?

Он начинает понимать. Пытается спрятать лицо в ладонях и чувствует, что оно уродливо и покрыто шершавой кожей.

Он не желает видеть, но зеркала повсюду — в них отражается гигантская обезьяна с горящими глазами.

Он бросается на дверь… Он не знал, что так силен — створки разлетаются в щепки…

Он выпрыгивает в коридор — от него убегают перепуганные горничные и грумы.

Что за сила бросает его на одну из них?

Несчастная падает, глаза ее закатились, в уголках губ кровь…

Боже! Как легко душить эти слабые человеческие существа!

Вдруг невероятная боль пронзает его плоть, раздаются выстрелы.

Он понимает — стреляют в него.

И снова кричит, пытаясь объяснить:

— Не причиняйте мне боли. Я — Джордж Тессье. Это — ошибка, колдовство, дьявольщина; я человек, как и вы!

Увы, коридоры наполняет лишь его ужасающий рев.

Выстрелы звучат все чаще; из каждой ниши вылетают стрелы огня.

Он чувствует во всем теле безжалостные укусы пуль, и с отчаянным ревом, рыданием бессилия, падает… чтобы умереть.