Замок Дор - Дафна дю Морье Страница 18

Все утро он играл вторую скрипку при докторе Карфэксе. Но сейчас голос его уже не дрожал, старческий дискант сменился сильным баритоном, и, казалось, он стал даже выше ростом.

— Смотрите! — приказал он. — Вы знаете эту историю: как Морхольт прибыл ко двору короля Марка, сюда, чтобы собрать дань для короля Ирландии; и как, пока Марк колебался, молодой Тристан встал и вызвал ирландского посланника на поединок, чтобы решить этот вопрос; как вызов был принят и как выбрали остров для поединка; и как два рыцаря прибыли туда, каждый на своей лодке. Марк и его двор собрались на берегу в качестве зрителей. Где — если допустить, что его дворец стоял вон там, в высоких лесах, — где, я вас спрашиваю, можно найти место, более точно совпадающее с этой историей, нежели этот остров, на который открывается вид вон с того склона?

— Ваши слова звучат убедительно, — ответил доктор, — но мне кажется, что этот остров был, скорее, одной из песчаных отмелей, которые обнажаются с окончанием прилива, — они находятся вон там, на главной реке. Впрочем, неважно. Беруль, если вы помните, никогда не упоминает поединок, но Готфрид Страсбургский, переделывая поэму Томаса, детально описывает этот эпизод. О да, поединок мог иметь место и на песчаной отмели между Сент-Сэмпсоном и противоположным берегом, и на банке возле Сент-Винноу, и на этом вот островке, если вы предпочитаете его. Пойдемте, у вас было более чем достаточно волнений для одного утра. Давайте вернемся на ферму и посмотрим, что приготовила для нас добрая миссис Бозанко. Помнится, она говорила о пирогах.

Месье Ледрю укоризненно взглянул на доктора.

— Мы с вами сделали открытие исторического значения, — торжественно произнес он, — а вы поглощены насущными заботами.

— Если это и так, — ответил доктор Карфэкс, — то вы должны винить мой профессиональный глаз. Вы дважды споткнулись, когда мы спускались с холма к виадуку, и я подозреваю, что, подобно всем французам, вы позавтракали одним лишь кофе.

Он решительно повернулся к острову спиной, и нотариус неохотно последовал за ним. На обратном пути в Лантиэн нотариус попытался воссоздать картину, которая открывалась здесь взору несколько столетий назад, когда речушка перед ними была полноводной рекой, притоком большой реки, и несла свои воды прямо под окнами королевы, перед древним дворцом Лансьен, располагавшимся недалеко от нынешнего фермерского дома, у кромки воды, — это описано даже у Беруля. Именно здесь, у подножия холма, поросшего лесом, где сегодня большой железнодорожный виадук, при лунном свете томилась в ожидании королева Изольда, и тень ее возлюбленного Тристана, с пальцем, прижатым к губам, предостерегала ее, чтобы она молчала, ибо король, ее муж, прятался совсем рядом.

— Они назначили свидание во фруктовом саду, — шептал месье Ледрю, — и — о чудо! — вот он, сад, он есть и сегодня, но нет оливы, под которой лежали, спрятавшись, карлик Мелот и король… Да, оливы нет.

Его взгляд задержался на одичавших яблонях, искривленных временем, древних, с ветвями, покрытыми лишайником. Его спутник, от зоркого глаза которого не укрылся этот монолог sotto voce, [23]проследил за его взглядом и улыбнулся.

— Нет, ваши глаза вас не обманули, — сказал доктор, — там есть яблоки, но нам до них не дотянуться, да они еще и недостаточно спелые, чтобы их рвать. Я как-то раз попробовал их. Кассандре они нравятся, а я нахожу их кислыми. Бозанко, у которого чудесный сад рядом с фермой и который знает о яблоках больше, чем кто бы то ни было, не может определить, что это за сорт. Он считает, что это гибрид. Да, я знаю, о чем вы думаете. Этим деревьям может быть восемьдесят лет, но уж никак не тысяча. Однако люди в этом краю консервативны. Мы склонны возделывать землю и сажать растения там, где до нас это делали наши предки. — Перегнувшись через узкий ручей, он отломил с дерева веточку и бросил ее в воду. Веточка медленно завертелась и, подхваченная течением, поплыла и скрылась из глаз.

— Вот так ветка проплывала мимо женских покоев дворца, — прокомментировал доктор, — и на ней были вырезаны инициалы «Т» и «И». А королева Изольда и ее служанка Бранжьена таким образом узнавали, что на берегу нет посторонних.

— Бранжьена, ее верная служанка и наперсница, — вставил нотариус, — из-за небрежности которой любовное зелье, изначально предназначавшееся для короля Марка и его невесты, было выпито невестой и Тристаном.

Доктор хмыкнул.

— Если бы я так же путал рецепты, — он промокнул влажную туфлю тонким батистовым платком, — то число пациентов у меня в приемной возросло бы вдвое. А может быть, и нет, — добавил он задумчиво. — Может быть, стоит попробовать. Доза лекарства от колик для младенцев могла бы пойти на пользу Тиму Уди — как знать? А в бутылочку для младенца можно налить эль Тима — но смотрите, сюда идут юные Бозанко, чтобы нас поприветствовать. У них очень хорошие манеры. Девочка еще мала, чтобы осознать, какая она хорошенькая, а мальчик все еще верит в фей и любит леденцы от кашля.

Он помахал рукой двум детям, спешившим к ним с горы, и его спутник вздохнул. Придется отложить воссоздание древнего дворца Лантиэн ради детского лепета.

Если бы только нотариус знал, что это был за лепет!

— Интересно, кто он.

— Кто?

— Ну этот старикан, с доктором.

— А мне интересно, где только ты набираешься этих вульгарных слов. «Старикан» — ну и ну! Я бы попросила тебя вести себя прилично. Особенно сейчас, когда никто не знает, что в этот момент происходит с тем молодым человеком, в спальне для гостей. Мама мне сказала, что это молодой человек, и у меня есть идея.

— Расскажи мне.

— Если ты спрашиваешь меня, — сказала Мэри, — то я думаю, что папа с мамой что-то скрывают, а этот молодой человек умрет. Если ты спросишь меня, то этот старый джентльмен пришел вместе с доктором для консилиума.

— Думаешь, будут похороны? — размышлял Джонни. — Надеюсь, не в субботу — тогда это займет все выходные.

— Не волнуйся. Сегодня четверг, и мама этого не допустит, потому что мне нечего надеть. Кроме того, сначала должна быть операция.

— Точно?

— Обычно так бывает. А потом пациент начинает поправляться, но дальше — рецидив. Так что самое раннее — следующий четверг.

— Вот что я тебе скажу, — загорелся Джонни, — мы можем сегодня попрактиковаться на Араминте, с моим новым ножом.

— Попрактиковаться в чем?

— Сделать операцию. Она старая, и, когда ее берешь в руки, сыплются опилки. Мы можем сделать вид, будто оперируем ее из-за этого. А из-за твоих поцелуев с нее облезла вся краска, так что она будет выглядеть настоящим пациентом.

— Мне совсем не нравится эта идея.

— А потом мы могли бы устроить похороны, — продолжал искуситель.

— Вообще-то, я уже слишком большая, чтобы играть в куклы, — сказала Мэри, но глаза ее заблестели. — Я об этом подумаю. Чего не понять ни одному мальчику, так это того, что существует такая вещь, как чувства.