Приглашение на казнь - Владимир Набоков Страница 17

-- Надоели, право, со своей дурацкой зажигалкой, -- сказал он угрюмо, но уже без гнева, -- и тогда воздух совсем оживился, и сразу заговорили все.

"Mali e trano t'amesti..." -- полным голосом пропел Марфинькин брат.

-- Диомедон, оставь моментально кошку, -- сказала Марфинька, -- позавчера ты уже одну задушил, нельзя же каждый день. Отнимите, пожалуйста, у него, Виктор, милый.

Пользуясь общим оживлением, Полина выползла из-за кресла и тихонько встала. Адвокат подошел к Цинциннатову тестю и дал ему огня.

-- Возьми-ка слово "ропот", -- говорил Цинциннату его шурин, остряк, -- и прочти обратно. А? Смешно получается? Да, брат, -- вляпался ты в историю. В самом деле, как это тебя угораздило?

Между тем дверь незаметно отворилась. На пороге, оба одинаково держа руки за спиной, стояли м-сье Пьер и директор -и тихо, деликатно, двигая только зрачками, осматривали общество. Смотрели они так с минуту, прежде чем удалиться.

-- Знаешь что, -- жарко дыша, говорил шурин, -- послушайся друга муругого. Покайся, Цинциннатик. Ну, сделай одолжение. Авось еще простят? А? Подумай, как это неприятно, когда башку рубят. Что тебе стоит? Ну, покайся, -- не будь остолопом.

-- Мое почтение, мое почтение, мое почтение, -- сказал адвокат, подходя. -- Не целуйте меня, я еще сильно простужен. О чем разговор? Чем могу быть полезен?

-- Дайте мне пройти, -- прошептал Цинциннат, -- я должен два слова жене...

-- Теперь, милейший, обсудим вопрос материальный, -сказал освежившийся тесть, протягивая так палку, что Цинциннат на нее наскочил. -- Постой, постой же, я с тобою говорю!

Цинциннат прошел дальше; надо было обогнуть большой стол, накрытый на десять персон, и затем протиснуться между ширмой и шкапом для того, чтобы добраться до Марфиньки, прилегшей на кушетке. Молодой человек шалью прикрыл ей ноги. Цинциннат уже почти добрался, но вдруг раздался злобный взвизг Диомедона. Он оглянулся и увидел Эммочку, неизвестно как попавшую сюда и теперь дразнившую мальчика: подражая его хромоте, она припадала на одну ногу со сложными ужимками. Цинциннат поймал ее за голое предплечье, но она вырвалась, побежала; за ней спешила, переваливаясь, Полина в тихом экстазе любопытства.

Марфинька повернулась к нему. Молодой человек очень корректно встал.

-- Марфинька, на два слова, умоляю тебя, -- скороговоркой произнес Цинциннат, споткнулся о подушку на полу и неловко сел на край кушетки, запахиваясь в свой пеплом запачканный халат.

-- Легкая мигрень, -- сказал молодой человек. -- Оно и понятно. Ей вредны такие волнения.

-- Вы правы, -- сказал Цинциннат. -- Да, вы правы. Я хочу вас попросить... мне нужно наедине...

-- Позвольте, сударь, -- раздался голос Родиона возле него.

Цинциннат встал, Родион и другой служитель взялись, глядя друг другу в глаза, за кушетку, на которой полулежала Марфинька, крякнули, подняли и понесли к выходу.

-- До свиданья, до свиданья, -- по-детски кричала Марфинька, покачиваясь в лад с шагом носильщиков, но вдруг зажмурилась и закрыла лицо. Ее кавалер озабоченно шел сзади, неся поднятые с полу черную шаль, букет, свою фуражку, единственную перчатку. Кругом была суета. Братья убирали посуду в сундук. Их отец, астматически дыша, одолевал многостворчатую ширму. Адвокат всем предлагал пространный лист оберточной бумаги, неизвестно где им добытый; его видели безуспешно пытающимся завернуть в него чан с бледно-оранжевой рыбкой в мутной воде. Среди суеты широкий шкап со своим личным отражением стоял, как брюхатая женщина, бережно держа и отворачивая зеркальное чрево, чтобы не задели. Его наклонили назад и, шатаясь, унесли. К Цинциннату подходили прощаться.

-- Ну-с, не поминай лихом, -- сказал тесть и с холодной учтивостью поцеловал Цинциннату руку, как того требовал обычай. Белокурый брат посадил чернявого к себе на плечи, и в таком положении они с Цинциннатом простились и ушли, как живая гора. Дед с бабкой, вздрагивая, кланялись и поддерживали туманный портрет. Служители все продолжали выносить мебель. Подошли дети: Полина, серьезная, поднимала лицо, а Диомедон, напротив, смотрел в пол. Их увел, держа обоих за руки, адвокат. Последней подлетела Эммочка: бледная, заплаканная, с розовым носом и трепещущим мокрым ртом, -- она молчала, но вдруг поднялась на слегка хрустнувших носках, обвив горячие руки вокруг его шеи, -- неразборчиво зашептала что-то и громко всхлипнула. Родион схватил ее за кисть, -- судя по его бормотанию, он звал ее давно и теперь решительно потащил к выходу. Она же, изогнувшись, отклонив и обернув к Цинциннату голову со струящимися волосами и протянув к нему ладонью кверху очаровательную руку, с видом балетной пленницы, но с тенью настоящего отчаяния, нехотя следовала за влачившим ее Родионом, -- глаза у нее закатывались, бридочка сползла с плеча, -- и вот он размашисто, как из ведра воду, выплеснул ее в коридор; все еще бормоча, вернулся с совком, чтобы подобрать труп кошки, плоско лежавшей под стулом. Дверь с грохотом захлопнулась. Трудно было теперь поверить, что в этой камере только что...