Шум и ярость - Уильям Фолкнер Страница 15

– Я тебе другие завтра сделаю, – сказала Кэдди. – Много сделаю кукол. Гляди, вот и подушечка твоя.

Джейсон вошел.

«Сколько раз говорено тебе, кончай!» говорит Ластер.

«Почему шум?» говорит Джейсон.

– Это он просто так, – говорит Ластер. – Он весь день сегодня плачет.

– А ты поменьше лезь к нему, – говорит Джейсон. – Не умеешь успокоить, так ступайте в кухню. Мы не можем все, как матушка, запереться от него по комнатам.

– Мэмми не велела водить его в кухню, пока не кончит ужин стряпать, – говорит Ластер.

– Тогда играй с ним, и пусть будет тихо, – говорит Джейсон. – Целый день гнешь горб, придешь с работы – и тебя встречает сумасшедший дом. – Раскрыл газету, читает.

«Смотри себе в огонь, и в зеркало, и на подушечку тоже», сказала Кэдди. «Не нужно даже ждать до ужина – вот она, твоя подушечка». Слышно крышу. И как Джейсон громко плачет за стеной.

Дилси говорит:

– Садитесь, Джейсон, ужинать. Ты что, обижал тут Бенджи?

– Что вы, мэм! – говорит Ластер.

– А где Квентина? – говорит Дилси. – Я сейчас подам на стол.

– Не знаю, мэм, – говорит Ластер. – Ее здесь не было.

Дилси ушла.

– Квентина! – сказала она в коридоре. – Квентина! Ужинать иди.

Нам слышно крышу. От Квентина тоже пахнет дождем. "А что Джейсон сделал? ", сказал Квентин.

«Все куклы Бенджины изрезал», сказала Кэдди.

«Мама велела говорить – Бенджамин», сказал Квентин. Сидит на ковре с нами. «Скорей бы дождь кончился», сказал Квентин. «А то сиди в комнате без дела».

«Ты дрался с кем-то», сказала Кэдди. «Скажешь, нет?»

«Да нет, слегка только» – сказал Квентин.

«Так тебе и поверили», сказала Кэдди. «Папа все равно увидит».

«Ну и пусть», сказал Квентин. «И когда этот дождь кончится».

– Дилси звала меня ужинать? – говорит в дверях Квентина.

– Да, мэм, – говорит Ластер. Джейсон посмотрел на Квентину. Опять газету читает. Квентина вошла. – Мэмми сказала, сейчас на стол подаст, – сказал Ластер. Квентина села с размаху в мамино кресло. Ластер сказал:

– Мистер Джейсон.

– Что тебе? – говорит Джейсон.

– Вы мне двадцать пять центов не дадите? – говорит Ластер.

– Зачем тебе? – говорит Джейсон.

– На артистов сегодня, – говорит Ластер.

– Я слышал, Дилси собиралась взять у Фрони тебе на билет, – говорит Джейсон.

– Да она взяла, – говорит Ластер. – Только я потерял монету. Мы с Бенджи целый день проискали. Хоть у Бенджи спросите.

– Вот у него и займи, – говорит Джейсон. – Мне деньги даром не даются. – Читает газету. Квентина смотрит в огонь. Огонь в ее глазах и на губах. Губы красные.

– Это он сам пошел к гамаку, я не пускал, – говорит Ластер.

– Заткнись, – говорит Квентина. Джейсон смотрит на нее.

– Ты забыла, что я обещал сделать, если опять тебя увижу с этим типом из балагана? – говорит Джейсон. Квентина смотрит в огонь. – Может быть, ты не расслышала?

– Расслышала, – говорит Квентина. – Что же вы не делаете?

– Не беспокойся, – говорит Джейсон.

– И не думаю, – говорит Квентина. Джейсон опять читает газету.

Слышно крышу. Папа нагнулся, смотрит на Квентина.

«Поздравляю», сказал папа. «И кто же победил?»

– Никто, – сказал Квентин. – Нас разняли. Учителя.

– А кто он? – сказал папа. – Если не секрет.

– Все было по-честному, – сказал Квентин. – Он как я ростом.

– Рад слышать, – сказал папа. – А из-за чего у вас, можно узнать?

– Да так, – сказал Квентин. – Он сказал, что положит ей лягушку в стол, а она не высечет его, побоится.

– Вот как, – сказал папа. – Она. И потом, значит…

– Да, сэр, – сказал Квентин. – Потом я его двинул.

Слышно крышу, и огонь, и за дверью сопенье.

– А где бы он в ноябре достал лягушку? – сказал папа.

– Не знаю, сэр, – сказал Квентин.

Опять слышно.

– Джейсон, – сказал папа. Нам слышно Джейсона.

– Джейсон, – сказал папа. – Входи и не сопи там. Нам слышно крышу, и огонь, и Джейсона.

– Перестань, – сказал папа. – Не то опять накажу.

Поднял Джейсона, посадил в кресло рядом. Джейсон всхлипнул. Огонь слышно и крышу. Джейсон всхлипнул погромче.

– Еще только разок посмей, – сказал папа. Слышно огонь и крышу.

«Ну вот», сказала Дилси. «А теперь входите ужинать».

От Верша пахло дождем. И собаками тоже. Слышно огонь и крышу.

Слышно, как Кэдди идет быстро. Папа и мама смотрят на открытую дверь. Кэдди мимо идет быстро. Не смотрит. Быстро идет.

– Кэндейси, – сказала мама. Кэдди перестала идти.

– Да, мама, – сказала.

– Не надо, Кэролайн, – сказал папа.

– Поди-ка сюда, – сказала мама.

– Не надо, Кэролайн, – сказал папа. – Оставь ее в покое.

Кэдди подошла, стала в дверях, смотрит на папу и маму. Потом глаза Кэддины на меня и сразу от меня. Я заплакал. Громко заплакал и встал. Кэдди вошла, стала у стены, смотрит на меня. Я к ней, плача, она прижалась спиной к стене, я увидел ее глаза, заплакал еще громче, тяну за платье. Она упирается руками, а я тяну. Глаза ее бегут от меня.

Верш сказал: "Тебя теперь Бенджамин звать. А зачем это, можешь ты, мне сказать? Из тебя хотят синедёсного сделать. [7]Мэмми говорит, в старину дед твой одному негру тоже переменил имя, и тот проповедником сделался, а после смотрят – у него и десны синие. Хотя раньше были как у всех. А стоит только чтоб беременная какая синедёсному в глаза поглядела в полнолунье – и ее ребенок тоже будет синедёсный. И когда тут по усадьбе уже с дюжину синедёсных ребятишек бегало, как-то вечером тот проповедник не вернулся домой. Рожки да ножки от него охотники в лесу нашли. А кто его слопал, угадай. Те ребятишки синедёсные".

Мы в коридоре. Кэдди все смотрит на меня. Руку держит у рта, а глаза мне видно, и я плачу. Идем по лестнице наверх. Опять стала к стене, смотрит, я плачу, пошла дальше, я за ней, плачу, она к стене прижалась, смотрит на меня. Открыла дверь в комнату к себе, но я тяну ее за платье, и мы идем к ванной, она у двери стала, смотрит на меня. Потом лицо рукой закрыла, а я толкаю ее плача к умывальнику.