В польских лесах - Иосиф Опатошу Страница 13

Мордхе несколько раз пытался проснуться, сознавая во сне, что ему нужно бежать к Рохеле, что она его ждет. Но от холода он окоченел так, будто примерз к земле. В конце концов он вскрикнул от горечи и проснулся.

Светало. Все вокруг окутала серая пелена. Только на востоке небо прояснилось, и уже золотились верхушки деревьев.

Дрожа от холода, Мордхе поглубже зарылся в сено. Уверенный, что не уснет больше, он хотел только полежать немного с закрытыми глазами, но чувствовал, как глаза слипаются, а все кругом плывет и теряет очертания.

— Ты только посмотри! Только посмотри! Небосвод открывается… Вот престол… Кто сидит на нем?.. Голубая пена спускается сверху и укутывает меня… Серафимы хлопают огненными крылами и кричат, обратившись лицами один к другому: «Свят! Свят! Свят!»… От их крика содрогаются деревья, падают и загораются. Густой дым окутывает меня и душит… Что это? Рука? Какая большая… Отец небесный! Эта рука держит уголь огненный!.. Она ложится на меня как раскаленная гора. Ой, мои губы!.. Я слышу голос: Огонь очищает от грехов… Огонь очищает от грехов…

— Что там синеет?.. Лес? Кто идет?.. Борода горит… Кого ведет?.. Кого?.. Рохеле?.. Отец потащил ее за косы домой… Да, это Рохеле… она мне улыбается… Кто там еще идет? А, это реб Иче!..

— Да, это я, Мордхе, ты мне и нужен… Идем, Мессия ждет нас… Он ведет твою невесту… Как сказано в Писании: «Пришло время, чтобы муж взял свою невесту…»

— Ребе, где Мессия?

— Вон стоит… С огненной бородой… С рогами…

— А я думал, что у Мессии черная борода…

— Да, сын мой, ты прав… У Мессии, сына Давидова, — черная борода… Это же Мессия — сын Йосефа…

Мордхе шел с реб Иче, чувствуя, как что-то пылает в нем, жжет, проникает в его кровь. От великой радости он даже задрожал… Он вдруг вспомнил, что Мессия, сын Йосефа, обязательно должен погибнуть. Ему стало его очень жалко, и он расплакался.

— Что ты плачешь? Еврей должен всегда быть веселым… К тому же ты идешь встретить свою невесту…

— Я грешен, ребе… Как я могу предстать перед Мессией?..

— Сними башмаки…

Мордхе некоторое время с недоумением смотрел на свои босые ноги, не понимая, что от него хочет реб Иче, и наконец пробормотал:

— Я и так хожу босым…

— Если ты в этом уверен, то пойдем!

Мордхе еще громче разрыдался:

— Я вчера ударил еврея… Отца Рохеле… Я порывался избить собственного отца… Я грешен…

— Не бойся, Мордхе… Он весь — милосердие… Вставай, твоя невеста ждет тебя! Как сказано в Писании: «Вот Я посылаю вам Элияу-пророка, и он воздаст за заслуги отцов сыновьям…»

— А что будет с Мессией, сыном Йосефа?

— Он погибнет…

Мордхе ощутил боль, он развел в стороны руки и всхлипнул:

— Ребе!.. Ребе!..

— Слезы очищают от грехов… Слезы очищают от грехов…

Взволнованный Мордхе проснулся и остался сидеть на сене. Все кругом, как и раньше, было окутано мглой. Он был готов поклясться, что не спал, а только закрыл на минуту глаза, но в то же время был уверен, что произошло что-то важное, и тщетно старался вспомнить свой сон. Мордхе чувствовал, что последнее слово его сна буквально вертится у него на языке, хоть руками его хватай. Он был уверен, что, если вспомнит это последнее слово, сумеет вспомнить и разгадать весь сон. Поэтому он сидел и придумывал слова, но настоящее слово, как назло, так и не пришло ему на ум.

С досады он сплюнул и осмотрелся. Было заметно, что ночью шел дождь. Мордхе поискал, где бы умыться, но ничего не нашел и босиком, как и пришел, побежал к арендатору.

По дороге Мордхе вспомнил, как отец бил его в присутствии Рохеле, и ему сделалось тошно. Стало казаться, что не он бежит, а кто-то его запряг и погоняет сзади, а он, Мордхе, скачет, как молодой конь, по пням и рытвинам. Юноша вдруг почувствовал боль в груди, которая усиливалась с каждым шагом, приближающим его к дому арендатора.

Под горой у колодца Мордхе остановился. Осмотрел свои босые искалеченные ступни, стесняясь в таком виде показаться Рохеле, только обмыл их. Больше он ничего не мог сделать. Он молил Бога, чтоб ему не застать арендатора, который по утрам обычно уезжал в город с молоком.

Коровы мычали в хлевах: их тянуло в поле.

Тихо крался Мордхе меж деревьев. С бьющимся от радости сердцем он еще издали заметил, что телеги нет, и вдруг, сам не понимая почему, еще сильнее ощутил тоску.

Подойдя ближе к дому, он нашел двери и ставни запертыми. Мордхе постучал в окно, но никто не ответил. Он с силой стукнул несколько раз в дверь, прислушался. Ему показалось, что он слышит шаги; никто, однако, не вышел. Мордхе стучал долго, умолял Рохеле ответить ему, показать свое бледное лицо, черные косы, глаза… Никто не отвечал. Он взломал ставни: окно было раскрыто, как ночью. Комната стояла пустая, только постель у окна была смята.

Разбитый, измученный, Мордхе опустился на порог дома, вытер пот со лба, схватился обеими руками за голову и огляделся, словно чего-то ища. Вдруг он заметил, что место, где стояла телега, сухое, — и ему все стало ясно. Он посмотрел на солнце: было примерно пять часов утра.