Франсия - Жорж Санд Страница 13

Но в этот вечер что-то переменилось в смятенных душах двух бедных детей. Внутренняя жизнь Теодора пробудилась благодаря патриотической гордости, Франсии — из-за страха потерять брата.

— Послушайте, папаша Муане, — сказала она владельцу кафе, — достаньте мне кабриолет; я хочу найти знакомого русского офицера, чтобы он спас моего бедного Теодора.

— Что ты такое несешь? — воскликнул Муане, закрывавший свое заведение. — Ты знаешь русских офицеров? Ты?

— Да, еще с Москвы! Среди них есть добрые.

— С красивыми девушками они могут позволить себе быть добрыми, мерзавцы! Я запрещаю тебе идти к нему! Поднимайся к себе или оставайся со мной. А я попробую вызволить твоего глупого брата. Совсем мальчишка, но в одиночку бросается на врага! Ладно, он не трус, пойду поговорю с ними, чтобы его отпустили.

Муане вышел. Франсия прождала его четверть часа, казалось, длившиеся всю ночь, а затем еще полчаса, тянувшиеся как вечность.

Не имея больше сил ждать, полубезумная, она остановила кабриолет, бывший тогда местной достопримечательностью, а теперь исчезнувший, села в него, не понимая, куда едет, но подчиняясь навязчивой идее заручиться поддержкой Мурзакина и не допустить гибели брата.

Кучер ехал быстро, хотя Франсия взяла кабриолет на час: он торопился попасть на бульвары к тому времени, когда публика начнет выходить из театра. Было уже одиннадцать часов, и девушка согласилась на то, что он довезет ее только до Сен-Мартен.

Сначала Франсия поехала в особняк де Тьевров. Там никого не было; но привратник сообщил ей, что князь Мурзакин этим вечером перебрался на новую квартиру, и показал, где она находится.

— Вы позвоните в дверь, там нет консьержа.

Франсия, не садясь в кабриолет, хозяин которого, ругаясь, ехал за ней, прошла вперед, повернула направо и увидела высокую стену, которая тянулась вдоль узкой улицы, казавшейся мрачной из-за отсутствия освещенных витрин магазинов и больших тенистых деревьев. Она нашла дверь, на ощупь поискала дверной молоток и через мгновение увидела перед собой огромного казака Моздара со свечой в руках. Его улыбка выражала симпатию. Он проводил ее в квартиру своего хозяина, где дворецкий, месье Валентин, заканчивал убирать гостиную.

Этот невысокий старик сильно отличался от своего друга, любителя порядка, степенного Мартена. Молодой финансист, которому он раньше служил, вел рассеянную жизнь и нравился ему своим покладистым характером.

Увидев на пороге красивую и хорошо одетую девушку (Франсия принарядилась, когда шла в Оперу), он решил, что все правильно понял, и оказал ей радушный прием.

— Садитесь, мадемуазель, — сказал он ей любезным тоном. — Раз вы здесь, то, несомненно, князь скоро вернется.

— Вы так думаете? — наивно спросила он.

— Конечно, вы знаете это лучше меня: разве князь не назначил вам свидание? — И с недоверием добавил: — Полагаю, вы не пришли бы к нему почти в полночь без приглашения?

Франсия не была невинна, но достаточно целомудренна, чтобы почувствовать себя оскорбленной навязанной ей ролью. Однако она смирилась с этим унижением ради встречи с тем, кто мог бы помочь ее брату.

— Да, да, князь просил подождать его, казак и впустил меня потому, что хорошо знает.

— Это ничего не доказывает, — возразил Валентин. — Он такой простофиля! Но вижу, вы воспитанное дитя. Садитесь, если угодно, в это кресло. А я подам вам пример: я столько работал сегодня, что немного устал. — И с блаженной улыбкой опустившись в другое кресло, Валентин накинул на свои худые, замерзавшие в шелковых чулках ноги меховую шубу князя и тотчас погрузился в легкую дрему.

Франсии было не до того, чтобы удивляться манерам этого бесцеремонно-вежливого человека. Она смотрела только на раскачивающийся маятник часов и отсчитывала секунды по ударам своего сердца. Девушка не заметила ни роскоши квартиры, ни мраморных статуэток и картин, изображающих любовные сцены; ей было все безразлично, только бы поскорей увидеть Мурзакина.

Наконец он вернулся. К тому времени владелец кабриолета пришел к философскому выводу, что лучше потерять плату за одну поездку, чем упустить возможность заработать на двух или трех. Поэтому он возвратился на бульвары, не беспокоясь более о своей клиентке.

Поскольку экипажа у дверей не было, Мурзакин не знал, что у него гостья. Велико же было его изумление, когда он увидел у себя Франсию. Едва в дверь постучали, Валентин встал, заботливо отряхнул пыль с шубы и бросился навстречу князю, но, заметив его удивление, сказал, словно извиняясь:

— Она утверждает, что ваша светлость пригласил ее, я и подумал…

— Хорошо, хорошо, — ответил Мурзакин, — вы можете идти.

— О! Пусть казак останется, — поспешил вставить Франсия, видя, что Моздар собрался уйти. — Я не стану вам долго докучать, ваше сиятельство. Ах, князь, простите меня. Дайте мне записку, совсем коротенькую записку для любого дежурного офицера на бульварах, чтобы отпустили моего арестованного брата.

— Кто его арестовал?

— Русские, князь! Прикажите, чтобы Теодора освободили из-под стражи как можно скорее! — И она рассказала ему о происшедшем в кафе.

— Хорошо! Я не вижу в этом ничего серьезного, — ответил князь. — Но разве твой проказник-брат такая неженка, что не сможет провести ночь в тюрьме?

— А если они убьют его?! — воскликнула Франсия, ломая руки.

— Ну, это небольшая потеря!

— Но я люблю брата и предпочла бы умереть вместо него!

Мурзакин понял, что девушку надо успокоить. Он ничуть не волновался за арестанта, зная, что благодаря строгой дисциплине, установленной в русской армии, ему ничего не грозит. Но князь хотел задержать у себя прелестную просительницу и распорядился, чтобы Моздар сел на лошадь и поехал в указанное место искать заключенного. Получив приказ, составленный и подписанный князем, казак оседлал свою строптивую лошадь и тотчас ускакал.

— Ты останешься здесь дожидаться его возвращения, — сказал Мурзакин Франсии, ничего не понявшей из их разговора.

— О Боже! — воскликнула она. — Почему вы просто не прикажете освободить его? Ему не надо приходить сюда: ведь он вам не нравится! Теодор не сумеет поблагодарить вас, поскольку плохо воспитан!

— Если он плохо воспитан, это твоя вина. Ты могла бы воспитать его лучше, потому что у тебя самой хорошие манеры. Кстати, я написал в Россию, чтобы нашли твою мать, если это возможно.

— Ах! Вы и вправду добры, очень добры. Вы видите, я пришла, и вам, конечно, жаль меня. Но сейчас, князь, позвольте мне уйти. Я не могу более оставаться здесь.

— Тебе нельзя идти одной так поздно!

— У двери меня ожидает фиакр.

— У какой двери? Здесь есть только одна дверь на улицу, и я не видел там никакого экипажа.

— Значит, он уехал, не дождавшись меня. Эти парижские извозчики все такие! Но это не важно, я не боюсь, к тому же на улицах еще есть люди.