Левша на обе ноги - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 12

Мэри Кемпбелл развеяла предрассудки Уилтона в течение двадцати четырех часов. Ему явно было одиноко без нее на поле для гольфа, и он буквально преследовал ее уговорами сыграть с ним вместе в парном матче. Что Мэри думала о нем, никто из нас не знал. Такая уж она была загадочная.

Вот так обстояли дела. Не знай я трагическую историю Уилтона, счел бы все происходящее обычным курортным увлечением, на которые так щедра жизнь в Марис-бей. Если кто-нибудь и уезжает из Марис-бей необрученным, так разве лишь потому, что девушек слишком много, он влюбляется сразу во всех и не успевает определиться, как каникулы уже заканчиваются.

В случае Уинстона это было совершенно исключено. Такое горе не забывается — по крайней мере забывается не раньше чем через несколько лет, а, насколько мы могли понять, несчастье случилось с ним совсем недавно.

Кажется, я в жизни своей не был так поражен, как в тот вечер, когда Уилтон открыл мне свою тайну. Почему он выбрал в наперсники именно меня — сказать не могу. Полагаю, я просто оказался рядом в тот психологический момент, когда человеку необходимо кому-нибудь довериться, иначе он лопнет; вот Уилтон и выбрал меньшее из зол.

Я прогуливался по берегу после обеда, курил сигару и думал о Грейс Бейтс, Элоизе Миллер и Клариссе Уэмбли, и тут он попался мне навстречу. Был прекрасный вечер, мы немного посидели, любуясь пейзажем. Первым признаком, что с Уилтоном что-то не так, стал его глухой протяжный стон.

И сразу же он принялся изливать мне душу.

— Черт знает, в какую передрягу я влип, — начал он. — Вот как бы вы поступили на моем месте?

— Да? — откликнулся я.

— Я сегодня сделал предложение Мэри Кемпбелл.

— Поздравляю!

— Спасибо. Она мне отказала.

— Отказала?

— Да. Из-за Эми.

Я почувствовал, что в его рассказе не хватает примечаний.

— Кто это — Эми? — спросил я.

— Эми — это та девушка…

— Какая девушка?

— Ну, вы знаете, которая умерла. Оказывается, Мэри кто-то рассказал эту историю. Она так мне сочувствовала — я, собственно, потому и набрался духа объясниться. Иначе разве бы я посмел? Я недостоин даже чистить ей башмаки.

Удивительно, как влюбленный мужчина склонен недооценивать себя. Вот и я, когда думаю о Грейс Бейтс, Элоизе Миллер и Клариссе Уэмбли, временами чувствую себя скотом несмысленным [4]. Впрочем, я и впрямь не бог весть что, а уж Уилтон, если у него есть хоть капля мозгов, должен бы понимать, что он — нечто вроде кавалергарда Уиды [5]во плоти.

— Сегодня я собрался с духом, уж сам не знаю как. Она ответила невероятно мило, сказала, что я ей очень дорог, но это совершенно невозможно — из-за Эми.

— Как-то я не улавливаю, в чем тут смысл.

— Да ясно всё, просто нужно вспомнить, что Мэри — самая одухотворенная, тонко чувствующая, самая возвышенная натура, — довольно холодно ответил Уилтон. — Она считает, что из-за Эми моя любовь никогда не будет принадлежать ей целиком, без остатка. Память об Эми всегда будет стоять между нами, все равно как если бы она вышла замуж за вдовца.

— За вдовцов тоже выходят.

— Только не такие девушки, как Мэри.

У меня невольно мелькнула мысль, что вдовцам сильно повезло. Впрочем, вслух я этого не сказал. В конце концов, на вкус и цвет товарищей нет. Как говорится, что одному персик, то другому — отрава. Знавал я людей, которым не нравилась Грейс Бейтс, знавал и таких, кто, подари им свою фотографию Элоиза Миллер или Кларисса Уэмбли, стали бы этим снимком разрезать страницы книг.

— Эми стоит между нами, — сказал Уилтон.

Я сочувственно хрюкнул. Ни одной сколько-нибудь уместной реплики не приходило в голову.

— Стоит между нами, — повторил Уилтон. — А глупее всего, черт возьми, что нет никакой Эми! Я ее выдумал.

— Что?!

— Выдумал. Сочинил. Нет, я не сумасшедший. У меня были свои причины. Вот смотрите, вы ведь живете в Лондоне?

— Да.

— Значит, у вас нет друзей. А у меня все иначе. Я живу в маленьком городке, там все — друзья. Не знаю уж, что во мне такого особенного, но сколько я себя помню, меня всегда считали самым надежным человеком. Таким, на которого можно положиться. Я понятно объясняю?

— Не очень.

— Видите ли, я вот что хочу сказать: то ли потому, что я такой крепкий с виду и ни разу в жизни не хворал, то ли потому, что я всегда в хорошем настроении, весь Бридли-под-холмом считает, будто у меня просто не может быть своих забот, и каждый, у кого случилась какая-нибудь неприятность, вправе прийти ко мне за утешением. Стоит кому влюбиться — он прямой наводкой мчит ко мне и подробно рассказывает о своих переживаниях. Скончался у кого-нибудь родственник — опять я утешай да сочувствуй. Вообще-то я человек терпеливый и готов потрудиться на благо родного города, но и мне нужно иногда передохнуть. Вот я и решил устроить себе каникулы, приехал сюда — так и здесь та же история! Спенсер Клей тут же в меня вцепился. Таких вот унылых идиотов прямо-таки тянет ко мне, как кошку на валерьянку. Дома я бы стерпел, но будь я проклят, если позволю испортить мне отдых! Поэтому я придумал Эми. Понимаете теперь?

— Понимаю, конечно. Я даже вижу одно обстоятельство, которое вы, как мне кажется, упускаете из виду. Если Эми не существует — точнее говоря, никогда не существовало, — то она не может стоять между вами и мисс Кемпбелл. Расскажите ей то, что сейчас рассказали мне, и все будет хорошо.

Уилтон покачал головой.

— Вы не знаете Мэри. Она меня не простит. Вы не представляете, какое ангельское сочувствие она проявила по поводу Эми. Я никак не могу ей признаться, что все это — сплошной обман. Она почувствует себя очень глупо.

— Все равно, рискните! Терять вам нечего.

Он слегка просветлел.

— Нечего, тут вы правы. А пожалуй, можно попробовать.

— Нужно, — сказал я. — Вы победите!

Я ошибся. Это со мной случается. Видимо, вся беда в том, что я не знал Мэри. Я совершенно уверен, что Грейс Бейтс, Элоиза Миллер и Кларисса Уэмбли на ее месте поступили бы иначе. Возможно, в первую минуту они бы и возмутились, однако вскоре смягчились бы, и настало бы счастье. Другое дело — Мэри. Не знаю точно, что произошло во время их разговора, только вскоре все заметили, что альянс Уилтон — Кемпбелл распался. Они больше не гуляли вместе, не играли вместе в гольф, не оказывались по одну сторону сетки во время теннисного матча. Они даже не разговаривали друг с другом.