Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Григорий Потанин Страница 99

Вьючных животных при таких переходах через ледники часто приходится оставлять, так как трудно для них заготовить корму, и весь багаж переносится обыкновенно людьми. Путешественник в Гималаях, находясь в южных широтах, под ослепительно ярким солнцем, тем не менее испытывает сильный холод, ночуя без огня и горячей пищи, нередко рискует замерзнуть. Но, несмотря на все невзгоды, люди, побывавшие на этих неприступных Гималайских вершинах, не могут без восторга говорить о красотах этих снежных, великанов, стоящих в полном безмолвии, при необыкновенной прозрачности воздуха и синеве неба, блистающих своим ослепительно снежным покровом.

Путешественник Пржевальский, проникавший в Тибет с севера через Туркестан и Монголию, описывает посещенный им край очень непривлекательными красками. Горы и здесь протянулись несколькими параллельными хребтами с востока на запад и также преграждают путь, хотя они и значительно ниже Гималайских. Зимою на них очень холодно, а летом свирепствуют туманы и бури; кроме того, бесчисленные горные реки, разливаясь летом, затрудняют путешествие. Вследствие постоянно неблагоприятных условий, здесь тянутся огромные пустыни, почти совершенно лишенные растительности или покрытые бесконечными болотами.

В общем весь Тибет может быть разделен на три, резко между собой различающиеся, части: 1) южную, к которой относятся высокие долины верховьев Инда и Брахмапутры; 2) северную, представляющую столовидное плато с рядом тянущихся по нему хребтов, и 3) восточную, альпийскую горную страну. Здесь, в северных и восточных горах Тибета, получают начало величайшие реки Китая – Желтая, Голубая и Камбоджа.

Благодаря южному положению страны и богатому орошению, Тибет, несмотря на суровость климата горных вершин, обладает богатыми пастбищами в своих северных долинах, а в средней и южной своих частях богат и древесной растительностью; при благоприятных условиях там растут даже фруктовые деревья – яблоки, персики, орех. Северный Тибет по хлебопашеству своему напоминает наши поля. Там сеют пшеницу, овес, гречиху и ячмень, который заменяет нашу рожь. Он сеется там, где уже не могут вызревать другие хлебные растения; в странах южных хлебопашество более походит на китайское: посевы там разнообразнее, более сеется бобовых растений и овощей, и поля дают по две жатвы.

У соседей-монголов северная часть Тибета носит название «страны зверей»; и действительно, здесь, в странах, почти недоступных для жизни человека, пасутся огромные стада антилоп, коз, яков, куланов или диких ослов. В горах много также аргали, особых баранов с огромными, круто свитыми рогами. Кроме этих травоядных, водится здесь также особый тибетский медведь и кярс – зверь, похожий на лису. Медведь питается главным образом пищухами, небольшим зверком, всегда во множестве водящимся в каменных горных россыпях, а также молодыми козами и антилопами. Самое большое из тибетских животных – дикий як, бык, больше нашего домашнего, с длинной пушистой шерстью на боках и хвосте. Цвет шерсти у яка почти всегда черный, рога и копыта сравнительно небольшие; несмотря на свою массивность, як легко прыгает и умеет ходить по самым неприступным горным тропинкам; любит он более всего открытые болотистые равнины, поросшие в изобилии жесткой осокой. Яки держатся большими стадами и отличаются от обыкновенного быка тем, что не мычат, а, скорее, хрюкают, как кабаны.

Жители Тибета приручили яка, и в домашнем состоянии он им очень полезен. На нем ездят, едят его мясо, питаются его молоком и стригут шерсть. Кроме яков, тибетцы держат также обыкновенных коров и большие стада баранов и лошадей. Тибетский баран очень крупен и имеет густую, мягкую шерсть. Лошадь тибетская на севере также велика и очень вынослива, на юге водится мелкая порода лошадей, очень резвых и пригодных в горных странах.

Птиц в Тибете мало; богат он только крупными хищниками и куриными.

Населяют тибетское нагорье тангуты. Они делятся на множество отдельных племен, но не различающихся между собой по наружности и языку. Тангуты почти все среднего роста, крепкого сложения, имеют красновато-коричневый оттенок кожи, черные, прямые волосы и глаза черные, живые, иногда очень большие. Наружностью и сильной впечатлительностью тангуты напоминают цыган или итальянцев.

Тибет разделяется на шесть больших провинций. Часть этих провинций подчиняется китайскому правительству, жители других подчинены своим наследственным князьям, и, кроме того, все тангуты признают над собой власть духовного владыки, так называемого Далай-ламы, живущего близ столичного их города Лхасы, на горе Потала. Китайский император также считает Тибет подвластной себе страной и держит в нем постоянно двух своих сановников и небольшое количество войска. В Лхасе, при Далай-ламе, находится еще постоянно светский правитель, которого называют «царь закона», по-монгольски – номык-хань, а по-тибетски – дезн. Он правит народом вместе с четырьмя выборными из народа правителями; все они, а также и китайский уполномоченный составляют верховный совет; кроме этого высшего правительственного учреждения, есть еще государственное казначейство и суд.

Тибет, впрочем, еще такая первобытная страна, что административное устройство ее несложно. Подати собирают натурой, – известную долю с имеющегося у хозяина стада, известную долю урожая или товара. Сборы эти облегчаются тем, что отдельные владельцы собирают сами с своих подданных и потом уже от себя вносят в центральное управление.

Войска у тибетского народа очень мало, но зато, в случае надобности, весь народ несет военную службу.

Многие тангутские племена так дики или так воинственны, что постоянно живут разбоями; они или грабят соседних китайцев и монголов, или нападают на караваны купцов и поклонников, идущих на поклонение к Далай-ламе и другим религиозным святыням. Особенно прославилось своим разбойничеством племя голыков. Они кочуют в северо-восточном углу Тибетского нагорья. Мы были в Тибете только в самой северной его провинции, в Амдо, и лично нам нападения разбойников не приходилось испытать; но, проходя от китайского пограничного города Синина к богатому тангутскому монастырю Лаврану, нам пришлось переходить горные степи, на которые выезжают обыкновенно голыки пограбить путешественников.

Китайские власти пограничного местечка очень боялись, что разбойники нападут на нас, и распорядились, чтобы двадцать китайских солдат сопровождали нас, и, кроме того, было приказано, чтобы двадцать тангутов, живущих в ближайшей деревне, также ехали с нами через опасные места. Мы нашли, что такой конвой из 40 человек уж слишком велик, притом китайские солдаты так униженно, становясь на колени, упрашивали, чтобы мы не брали их на явную смерть, что мы увидали всю бесполезность таких проводников и отпустили их; зато тангуты оказались настоящими охранителями. Из деревни с нами выехал отряд человек в двадцать под предводительством опытного старика. Все они были вооружены с ног до головы: в руках были пики, за спинами – ружья (кремниевые), за поясом – огромные сабли. В отряде были люди всех возрастов, даже мальчики; все держались известного порядка как в дороге, так и на ночлегах; всю ночь содержался караул, и мы спали спокойно, просыпаясь лишь от протяжных сторожевых окликов наших охранителей.