Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин Страница 94

Следует вполне отдавать себе отчет в том, что подготовка США к будущей войне проводится с расчетом на войну против Советского Союза, который является в глазах американских империалистов главным препятствием на пути США к мировому господству. Об этом говорят такие факты, как тактическое обучение американской армии к войне с СССР как с будущим противником, расположение американских стратегических баз в районах, откуда можно наносить удары по советской территории, усиленное изучение и укрепление арктических районов как ближних подступов к СССР и попытки подготовить почву в Германии и Японии для использования их в войне против СССР».

Это обширное послание посла Новикова даже именуют в исторической литературу «длинной телеграммой» по аналогии со знаменитым посланием американца Джорджа Кеннана. Но шифровка Новикова не сыграла такой роли, как записка Кеннана, потому что советский посол всего лишь подкрепил уже принятое в Москве решение ужесточить политику в отношении Соединенных Штатов. Самое поразительное состоит в том, что некоторым подчиненным Новиков казался преступно либеральным и недостаточно антиамерикански настроенным. Советник посольства СССР в США Василий Акимович Тарасенко 6 октября 1947 года отправил письмо министру Молотову:

«Считаю свои долгом довести до Вашего сведения ряд соображений по поводу посылаемой посольством в Министерство иностранных дел информации о положении дел в Соединенных Штатах. По моему глубокому убеждению, эта информация не стоит на должном уровне, так как она не раскрывает действительного положения дел в этой стране… У людей, которые подготавливали информацию, и особенно у посла т. Новикова Н.В., сложилась довольно ограниченная и однобокая концепция в отношении оценки политики Соединенных Штатов Америки. Сущность этой концепции заключается в том, что будто бы в основе всех враждебных политических действий Соединенных Штатов по отношению к Советскому Союзу лежит шантаж…

Внимательный анализ мероприятий Соединенных Штатов за последний год как в области внутренней, так и внешней политики приводит нас к другому выводу, а именно, что Соединенные Штаты стали на путь прямой подготовки войны против Советского Союза…

Между прочим, план Маршалла, наряду с другими задачами, призван решить также задачу экономического и политического подчинения Западной Европы с тем, чтобы можно было бы ее использовать в своих военных целях».

С письмом Тарасенко Молотов ознакомил Сталина и других членов политбюро. Василий Тарасенко всю войну провел на партийной работе, в 1945-м его перевели в Наркомат иностранных дел. Он был представителем Украины в Европейском комитете администрации, помощи и восстановления Объединенных Наций (ЮНРРА), в Экономическом и социальном совете ООН. В конце 1946 год его включили в состав советского посольства в Вашингтоне. В качестве поощрения за проявленную бдительность Тарасенко получил повышение. В 1948 году Василия Акимовича перевели в Нью-Йорк представителем Украины в ООН.

Сигнал стоил послу Николаю Новикову карьеры. Его отстранили от должности «как не оправдавшего доверия ЦК».

В марте 1947 года в Москве проходила встреча Совета министров иностранных дел четырех держав — СССР, США, Англии и Франции. Переговоры шли в гостинице «Советская».

«Московская конференция министров иностранных дел, которая открылась 10 марта 1947 года, запомнилась своими неудачами, чем достижениями, — вспоминал посол США в СССР Уолтер Беделл Смит. — Советское правительство очистило лучшую гостиницу «Москва» и несколько гостиниц поменьше, чтобы разместить иностранных гостей. Здания отремонтировали. Швейцарам выдали новую форму. Появились новенькие ЗиСы с надписью «такси». Потом я сказал директору автомобильного завода имени Сталина, что на роль такси подошли бы маленькие автомобили — «москвич» и «Победа», чем дорогие ЗиСы. Директор завода сказал, что он тоже так думал, но «товарищ Сталин решил иначе».

«Молотов, — вспоминал экономист Станислав Михайлович Меньшиков, — двигался по коридору не торопясь, твердым шагом, печатая метры своими черными штиблетами с тупыми носами. Меня тогда поразила пергаментная, восковая желтизна его лица. В свои 57 лет он уже казался проектом мраморного памятника самому себе. Впрочем, он отличался завидным здоровьем, прожив после этого еще 39 лет — до своего 96-летия.

В отличие от него Вышинский буквально бежал по коридору, причем так быстро, что его охранник едва поспевал открыть перед ним дверь кабинета. Он производил суетливое, несколько несерьезное впечатление, несмотря на высокий чин и чуть ли не маршальские погоны на мышиного цвета форме. Зато оратор он был отменный, не в пример Молотову, который говорил топорно и слегка заикался. Живчик Вышинский, оставивший мрачный след в нашей истории, был на целых семь лет старше Молотова и умер уже через семь лет в возрасте 71 года…

Наибольшее впечатление производил француз Жорж Бидо, о котором говорили, что он бывал трезв только до обеда. Ходил он грузно, поддерживаемый для страховки с обеих сторон помощниками. Но, несмотря на пристрастие к спиртному, сохранял ясность ума и работоспособность».