Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945 - Дзиро Хорикоси Страница 93

Эти сообщения были просто невероятными. Все было так неожиданно. Невзирая на происшедшее, было необходимо, чтобы я, командующий морской ПВО метрополии, оказался на месте событий. Штаб приказал мне направиться в Хиросиму вместе с капитаном Ясуи и лично расследовать, что произошло. В тот же день мы вылететь не смогли, несмотря на свою тревогу. Дело в том, что вражеская авиация совершала один налет на Японию за другим.

На следующий полдень, 7 августа, мы с трудом вылетели из Токио. Вначале собирались провести детальное обследование с воздуха, но ко времени прилета в Хиросиму солнце уже село. Однако даже на второй день представившаяся нам картина казалась невероятной. Призрачное жуткое свечение исходило из пораженного города. Все еще догоравшая Хиросима испускала темно-красный мерцающий свет, который отражался в черном дыме, поднимавшемся от земли.

Вскоре наш транспортный самолет заскользил по посадочной полосе на морской авиабазе Ивакуни. Рано утром следующего дня мы устремились в Хиросиму.

Никогда и ничто – ни фильмы, ни журналы, ни книги, ни красноречивые рассказы – не сделают до конца понятным то, что произошло в Хиросиме, человеку, если он своими глазами не видел, что случилось с городом после того, как упала бомба. Это жуткое зрелище просто находится за пределами возможности описать его словами. Холодная, напечатанная на бумаге или воспроизведенная на пленке информация не может нести звуки, и запахи, и «ощущения», царившие в разрушенном городе.

О хаосе в Хиросиме слышали многие, но все тысячи историй не воспроизведут вызывающих содрогание, пронзительных криков жертв, которые уже находились за пределами всякой возможной помощи. Они не покажут вам пыль и пепел, вихрящиеся вокруг обгоревших трупов, скорчившихся в неописуемой агонии, судорожное дерганье пальцев, по которым только и видна агония. Просят дать воды предметы, которые только что были человеческими существами.

Словами не передать ошеломляющего, удушающего, вызывающего рвоту зловония, но не от мертвых, а от опаленных живущих мертвецов. Внешне не пострадавшие или слегка раненные люди укладывают этих обожженных, умирающих мужчин и женщин на дощатые помосты и маты длинными, безличными рядами, как разлагающуюся рыбу, так, чтобы, когда те умрут, их тела не мешали людям, оказывающим помощь все еще живым. Сколько раз рассказывалась эта история, но все равно не передать всю глубину потрясения видом молодой матери, которую я застал в агонии. Ни одного слова не сорвалось с ее покрывшихся волдырями губ, ее живот был распорот, кишечник весь наружи, в пепле и пыли, а живой, но нерожденный ребенок лежал подле нее, облепленный кровью и грязью.

Такой я увидел Хиросиму. Даже сегодня не все еще ясно в этой истории, ибо невозможно перечислить все, что подсознание отказывается хранить в памяти. Я все еще не услышал ни одного рассказа о белом солдате, военнопленном, которого мы можем именовать лишь белым человеком, чье страшно обожженное тело распростерлось всего лишь в двухстах метрах от эпицентра взрыва. Это было прямое человеческое жертвоприношение атому его соотечественников или, по крайней мере, его союзников.

Там, где была Хиросима, остался лишь грязный коричневый шрам на лице Земли. Люди буквально ничего не делали, да они и не могли ничего сделать, чтобы выбраться из этой невероятной беды, обрушившейся на них. Прилетевшие со мной штабные офицеры из Токио и другие, прибывшие позже, подключились к оказанию первой помощи.

Спустя шестнадцать часов после атомного взрыва офицеры разведки впервые узнали, что на самом деле разорвало город на куски. По радио прозвучало американское объявление об атомной бомбе.

Три дня спустя, в 7.50 по японскому времени, сирены воздушной тревоги завыли над Нагасаки, который лежал в начале длинного залива, образовывавшего лучшую природную гавань на Кюсю. Город простирался по двум долинам, по которым текли две реки. Жилой и промышленный районы разделял горный отрог, осложнявший неправильную планировку Нагасаки, и из-за которого застроенная часть города составляла менее четырех квадратных миль из всей городской площади в тридцать пять квадратных миль.

Нагасаки считался одним из крупнейших морских портов в Южной Японии и был очень важен для наших вооруженных сил из-за своих многочисленных и разнообразных промышленных предприятий. Они выпускали оружие, корабли, военное снаряжение и другую продукцию. По узкой городской полосе к югу размещались сталелитейные заводы «Мицубиси» и верфи, а на севере распростерся торпедный завод «Мицубиси-Ураками». В отличие от индустриальной части города жилые районы состояли из хрупких деревянных домов с черепичной крышей, сближенных до расстояния, особенно опасного в случае пожара.

Воздушная тревога прозвучала в 7.50 утра, но через сорок минут – после сигнала отбоя – люди покинули убежища. Когда в 10.53 наши наблюдатели заметили два «В-29» высоко над городом, они посчитали, что ведется воздушная разведка, и не объявили воздушной тревоги. Однако, увидев «В-29», несколько сот человек устремились в убежища. Всего лишь девять дней назад на город были сброшены высокомощные бомбы, и некотрые из них упали на верфи и район доков. Другие взорвались на сталелитейном заводе «Мицубиси» и на артиллерийском заводе, а шесть бомб врезались в медицинский колледж и госпиталь Нагасаки, причем было три прямых попадания. Хотя эти бомбы принесли незначительные разрушения, они напугали население, которое было склонно верить, что ужасные налеты с зажигательными бомбами еще ожидают город впереди.

В 11.30 возникла ослепительная вспышка взрыва, такого же, как тот, что уничтожил Хиросиму чуть менее семидесяти пяти часов назад. Еще один город примкнул к растущему списку японских уничтоженных или разрушенных центров.

Даже самые твердолобые в правительстве уже не видели причин продолжать безумие, сопротивляясь врагу, который угрожал обрушить на Японию град таких бомб.

15 августа 1945 года, когда страна буквально была поставлена на колени, император принял условия капитуляции.

Вскоре после капитуляции армия объявила, что в Хиросиме погибло 78 150 человек, 51 408 было ранено или пропало без вести, что полностью уничтожено 48 000 домов, а 22 178 других сооружений было повреждено. Не менее 176 987 человек осталось без крова. В Нагасаки погибло 23 753 человека и было ранено 43 020 человек.

Эти списки в лучшем случае лишь оценки, а число лиц, умерших в результате этих бомбежек, постоянно растет. Многие японские источники подвергают сомнению объявленные цифры, и сегодня наиболее информированные японские источники считают, что погибло по крайней мере в два-три раза больше, чем это было официально объявлено.

Исследования, проведенные армией сразу после войны и добавившие много имен к спискам погибших и раненых, показали следующее:

В зиму 1945/46 года Япония вступала в жутких условиях. Почти все крупные города, всего девяносто восемь, были выжжены дотла. В официальном коммюнике японской армии о бомбардировках утверждалось, что в семидесяти двух из этих городов присутствие вооруженных сил было совершенно незначительным, так что «В-29» имели целью уничтожение индустриальных объектов и гражданского населения. В районе Токио – Йокогама было разрушено 56 процентов зданий, в районе Нагои – 52 процентов, а в районе Кобе – Осака – 57 процентов. Степень разрушений жилых массивов в разных городах была неодинаковой. Нисиномия, например, потерял только 9,1 процента, в то время как Фукуяма – 96 процентов, Кобе и Хамамацу – 72 процента, а Хитачи – 71 процент. Первоначальные исследования показали, что в общей сложности было уничтожено один миллион четыреста тридцать тысяч зданий. Позже эта величина возросла более чем в два раза, напрямую затронув более чем девять миллионов человек.