Войны Митридата - Михаил Елисеев Страница 93

Из рассказа Аппиана следует, что сам Евпатор с основными силами так и занимал позиции на холме, а Тигран продолжал действовать в тылу римской армии. Судя по всему, автором этого плана был Митридат, поскольку ситуация в какой-то степени напоминала битву при Кабире. Только теперь умудренный опытом Понтиец не собирался повторять прежних ошибок. Вполне возможно, что суть стратегического плана Евпатора заключалась в том, чтобы лишить противника возможности пополнять запасы продовольствия и тем самым спровоцировать на сражение в невыгодных условиях. С другой стороны, есть большая вероятность того, что намечался комбинированный удар по римским позициям – с фронта пехотой и тяжелой кавалерией Митридата, а с тыла лёгкой конницей Тиграна.

Однако у Лукулла был нюх на разные ловушки. Когда проконсулу донесли, что к его лагерю приближается кавалерия Тиграна, то он сразу заподозрил неладное. Поэтому Луций Лициний решил сыграть на опережение. Отправив всех своих всадников против армянского царя, Лукулл построил легионы в боевой порядок и стал вызывать на бой Митридата. Но, к сожалению, именно на этом месте в тексте Аппиана есть лакуна и потому о том, что же произошло дальше, можно только гадать. Звучит это так: «Заметив это, Лукулл выслал лучших из всадников возможно дальше вступить с Тиграном в сражение и помешать ему развернуть походную колонну в боевой строй, а сам, вызывая Митридата на бой… и окружая лагерь рвом, не стал вызывать его на сражение, пока начавшаяся зима не заставила всех прекратить военные действия».

Если следовать этому тексту, то получается, что и после битвы боевые действия не затихли, а продолжались до самой зимы. Из чего следует, что или ни одна из сторон так и не добилась решительного перевеса, или же….

Но сначала рассмотрим, как это сражение выглядит в изложении Плутарха. «Лукулл принес богам жертвы, словно победа уже была в его руках, и начал переправлять войско, выстроив его таким образом, что впереди находилось двенадцать когорт, а остальные охраняли тыл, чтобы враг не ударил римлянам в спину. Ведь перед ними выстроилось великое множество конницы и отборных бойцов врага, а в первых рядах заняли место мардийские лучники на конях и иберийские копейщики, на которых – среди иноплеменных солдат – Тигран возлагал особые надежды, как на самых воинственных. Но с их стороны не последовало никаких подвигов: после небольшой стычки с римской конницей они не выдержали натиска пехоты и разбежались кто куда. Римские всадники погнались за ними и тоже рассыпались в разные стороны, но в этот миг вышла вперед конница Тиграна. Лукулл был устрашен ее грозным видом и огромной численностью и велел своей коннице прекратить преследование. Сам он первым ударил на атропатенцев, чьи лучшие силы находились как раз против него, и сразу же нагнал на них такого страха, что они побежали прежде, чем дошло до рукопашной. Три царя участвовали в этой битве против Лукулла, и постыднее всех бежал, кажется, Митридат Понтийский, который не смог выдержать даже боевого клича римлян. Преследование продолжалось долго и затянулось на всю ночь, пока римляне не устали не только рубить, но даже брать пленных и собирать добычу. По утверждению Ливия, если в первой битве потери неприятеля были многочисленнее, то на этот раз погибли и попали в плен более знатные и видные люди».

Скажем так – ярко, впечатляюще, но недостоверно.

Дело в том, что блестяще описав битвы при Херонее и Орхомене, которые произошли в его родных краях, когда речь заходит о боевых действиях в далёких странах, учёный грек начинает откровенно путаться. К тому же, поскольку писатель всё же пишет биографии, ему явно хочется выставить своего героя (тем более что он римлянин!) в наилучшем свете, а потому он иногда даёт полёт своему воображению и, мягко говоря, приукрашивает некоторые факты. Чего, например, стоит такой пассаж, что когда римский полководец повёл войска в атаку на врага, «чьи лучшие силы находились как раз против него, и сразу же нагнал на них такого страха, что они побежали прежде, чем дошло до рукопашной».

Чем мог проконсул напугать отборные войска Тиграна и Митридата, остаётся загадкой. Наверное, корчил страшные рожи, а может, вырядился соответствующим образом и, изображая какого-либо демона, скакал перед строем. Но шутки шутками, а следующее утверждение того же автора ещё хлеще: «Три царя участвовали в этой битве против Лукулла, и постыднее всех бежал, кажется, Митридат Понтийский, который не смог выдержать даже боевого клича римлян». Кто этот третий царь и кого подразумевал под ним Плутарх, наверное, так навсегда и останется загадкой, поскольку сам писатель это пояснить не счёл нужным, а предаваться гаданиям – дело неблагодарное. Но вот чтобы Митридат постыдно бежал от одного только боевого клича римских разбойников – такого не могло быть никогда! Это просто очередные славословия на тему набившего оскомину римского патриотизма, дабы восхвалить должным образом самых лучших людей в Ойкумене и их гениальных полководцев. А трусливые азиатские варвары разбегаются только от одного вида отважных римлян!

С другой стороны, если сражение окончилось победой римлян, то непонятно, почему после победоносного сражения не последовал марш легионов на Артаксату и немедленный штурм города. Почему не получилось так, как это произошло под Тигранокертами? Ответ на этот вопрос может быть только один – победа в бою досталась не римлянам. Артаксата была очень богатым городом, столицей Великой Армении, и легионеры никогда бы не отказались от той громадной добычи, которая их там поджидала. Но вместо похода на Артаксату последовало отступление из Армении. При этом Аппиан замечает, что сделал это Лукулл потому, что возникли проблемы со снабжением армии. Но раз проблемы возникли, значит, кто-то должен был их создавать, и этот факт опять-таки говорит не в пользу римлян.

Е. А. Разин в своей работе обращал внимание на то, что успехи Лукулла в Великой Армении не были столь безоговорочные, как это хотелось бы показать античным авторам: «В тылу римской армии население Армении вело борьбу, что определяло неустойчивость тыла римлян. Летом и осенью 68 года до н. э. в верховьях долины реки Аракс римляне потерпели ряд неудач». И с этим мнением нельзя не согласиться. Скорее всего, итоги этой битвы были благоприятны именно для царственных родственников. Потому что, согласно рассказу Аппиана, после этого сражения Тигран спокойно ушёл на зимние квартиры во внутреннюю Армению, а Митридат, забрав с собой всех понтийских ветеранов и взяв у зятя армянскую кавалерию, отправился в Понт. Митридат и Тигран спокойно разделили свои силы, как будто римская армия уже не представляла для них опасности. Ведь если их дела были так плохи, как это пытается представить Плутарх, то Евпатор не рискнул бы идти в столь опасный рейд, а Тигран не стал бы выделять ему войска, которые были нужны для защиты Артаксаты. А так получается, что угроза столице миновала, и зять с тестем решили открыть против захватчиков второй фронт в понтийских землях. Чтобы разделить и без того небольшие силы Лукулла.

Поэтому здесь мы будем следовать рассказу Аппиана, а не Плутарха, поскольку он более логичен. После битвы на реке Арсакий последовали поспешное отступление Лукулла из Армении, трудный переход в зимнее время через горы Тавра и вспышка недовольства среди легионеров.