Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции - Анри Мишель Страница 92

Почти совсем забытая ныне книга Дюнуайе о Свободе труда ^[1242] направлена одновременно и против притязания власти вмешиваться в промышленность или в обмен, и против «мнимоорганизаторских» стремлений тех школ, которые требуют от государства насилия над независимостью индивидуума ^[1243].

Административная централизация, экономический протекционизм и полицейская регламентация находят в Дюнуайе непримиримого врага ^[1244]. Он строго ограничивает область правительственного влияния на той стадии цивилизации, которую он, подобно Сен-Симону, называет «промышленной эпохой». Основная функция правительства заключается в поддержании мира, порядка, хороших социальных отношений и привычек ^[1245]. Но должно ли оно заботиться об этом непосредственно? Единственный непосредственный акт, позволенный ему, состоит в подавлении несправедливых притязаний и поступков, вредных для других, потому что те поступки, которые вредят только нам самим, не касаются его. А если оно выходит из этих границ? Тогда оно становится нарушителем общественного порядка. Оно может брать на себя только то, чего не в силах сделать отдельные лица.

А если скажут, что это слишком узкие рамки? Скажут ошибочно. Для всех народов первым из благ является безопасность. С ней связаны материальное благосостояние и моральное довольство. Стало быть, правительство, заботясь об общественной безопасности, оказывает нации драгоценнейшую услугу, «которую нельзя и оценить» ^[1246]. К этому первому благодеянию присоединяется другое. Правительство, выполняющее свои естественные задачи, побуждает граждан усваивать «хорошие гражданские привычки», благодаря которым граждане добровольно делают то, к чему прежде их приходилось принуждать ^[1247]. Чем более совершенствуется общество, тем самостоятельнее становятся его члены. Прогресс замечается в «постепенной замене деятельности администрации деятельностью общества». Правительства также совершенствуются по мере того, как суживается сфера произвола. Будущее обществ – в их все более и более полной эмансипации ^[1248]. Уже в настоящее время государство должно отказаться от всякого воздействия на духовенство ^[1249], перестать обучать юношество ^[1250] и выдавать от себя дипломы и патенты, хотя бы, например, на звание врача. То, что государство называет свободой, слишком часто бывает лишь пользованием разрешением, предварительно данным им же самим ^[1251] – истинная свобода чужда формализма.

Не довольствуясь таким ограничением вмешательства государства в национальный труд, а также в моральную жизнь общества, Дюнуайе гораздо определеннее своих предшественников излагает то, что, пользуясь его собственными словами, можно назвать политикой, извлеченной из экономических доктрин ^[1252].

Внимательное изучение политической экономии показывает, что источником всего «истинно полезного для счастья человека» ^[1253] является труд. Дух господства и завоеваний, бывший принципом старой политики, предшествовавшей экономическим доктринам, логически вел к «милитарной и меркантильной системе… и к регламентарному режиму». Наоборот, индустрия нуждается только в свободе и безопасности. В удовлетворении этих двух потребностей и состоит вся задача правительств ^[1254]. Раз так, вопросы, столь долго воспламенявшие страсти, становятся безразличными. «Важно не то, чтобы иметь правительство, называющееся монархией или республикой, ибо слова эти, и то и другое, могут означать ужасы или глупости; важна не вывеска, важно то, чтобы Компания, обязанная заботиться об общей безопасности, стоила дешево и не причиняла беспокойства» ^[1255]. Слова: «конституция», «представительное правление» и проч. «теряют свое обаяние». Наилучше управляемой страной была бы та, «где общая безопасность не требовала бы постоянного вмешательства особой силы, и правительство могло бы некоторым образом исчезнуть, предоставив обывателям вполне располагать своим временем, доходами и свободой» ^[1256].