Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947 - Франц фон Папен Страница 92

Конкордата между Ватиканом и рейхом не существовало со времен Реформации ^[117]. Отдельные земли, в частности преимущественно католическая Бавария, подписали свои конкордаты. Исключительно протестантская Пруссия, несмотря на все усилия папского нунция, достигла только совершенно неудовлетворительного modus vivend ^[118]. На протяжении всего веймарского периода партия центра, католическая по определению, неоднократно предпринимала попытки достичь с Римом общего соглашения, но так и не смогла преодолеть разногласий с социал-демократами по поводу разрешения конфессиональных школ. Благодаря возникновению в Германии новой ситуации появилась удобная возможность вновь двинуться в этом направлении, причем в мои намерения входило установить отношения не только с Ватиканом, но также и с евангелической церковью.

С момента пересечения итальянской границы меня встречали с подобающими государственными почестями. Хотя мой визит носил частный характер, Муссолини, с которым я встретился тогда впервые, оказал мне самую энергичную поддержку. Итальянский диктатор представлял совершенно иной, по сравнению с Гитлером, тип личности. Низкорослый, он держался с большим достоинством. Его массивная голова наводила на мысль о большой силе характера. Он обращался с людьми как человек, привыкший, что его приказы беспрекословно выполняются, но при этом демонстрировал неимоверное обаяние и не производил впечатления революционера. Гитлер всегда имел вид несколько неуверенного человека, нащупывающего дорогу, в то время как Муссолини был спокоен, величав и казался знатоком любого затронутого при обсуждении вопроса. Я пришел к выводу, что он может оказать на Гитлера положительное влияние, поскольку в нем было намного больше от настоящего государственного деятеля и он напоминал скорее дипломата старой выучки, чем диктатора. Он превосходно говорил по– французски и по-немецки, что значительно способствовало нашему обмену идеями. Он разрешил свою проблему отношений с Ватиканом путем заключения Латеранских соглашений и доказал, что фашистский режим может существовать в совершенной гармонии с церковью. Государственным секретарем Ватикана был в то время кардинал Пачелли, нынешний папа, который до этого в течение одиннадцати лет представлял сперва в Баварии, а затем в Берлине интересы католической церкви в Германии. Когда он покинул страну, его отъезд вызвал множество сожалений даже в некатолических кругах, где его исключительные личные качества были должным образом оценены. Его сопровождал доктор Каас, который к тому времени сменил лидерство в партии центра на куда более мирную атмосферу Святого престола.

Ватикан, таким образом, был теснейшим образом знаком с обстановкой в Германии 1933 года. Предположения, что мой визит в Рим и последовавшее за ним подписание конкордата были задуманы мной как ловушка для папы, – не более чем нонсенс. Те, кто повторяет подобные обвинения, попросту наносят оскорбление интеллекту нынешнего папы и его тогдашних советников ^[119]. Пачелли встретил меня очень тепло, и мы досконально обсудили с ним ситуацию, прежде чем он устроил мне аудиенцию у папы Пия XI. Его святейшество принял мою жену и меня весьма любезно, отметив свое удовлетворение тем, что во главе германского правительства стоит теперь человек, бескомпромиссно настроенный против всех разновидностей коммунизма и русского нигилизма. Атмосфера, окружавшая меня, была настолько сердечной, что мне удалось урегулировать все детали проекта соглашения с быстротой, совершенно необычной для отношений с Ватиканом, и очень скоро я уже был на обратном пути в Берлин. Ватикан учел мнение германского епископата и назначил представителем своих интересов архиепископа Фрейбургского доктора Грёбера. Мы работали с ним в полном согласии.

Гитлер согласился с моим предложением с замечательной легкостью. Это было тем более удивительно, что конкордат даровал конфессиональным школам по всей стране полную свободу. Только тот, кто жил в обстановке непрекращающейся борьбы за получение этой уступки, в состоянии понять, какой победой предстало это событие в умах германских католиков. Было ли согласие Гитлера чистейшим обманом? Мне часто задавали этот вопрос. Он ясно понимал, с каким сопротивлением ему придется столкнуться во влиятельных кругах партии, еще усилившихся от притока бывших социалистов и коммунистов; возможно, однако, что он считал свое положение достаточно устойчивым, чтобы позволить себе пренебречь критикой такого рода. Я и теперь уверен, что Гитлер, несмотря на полное отсутствие религиозности, понимал, что примирительное отношение к церкви может обеспечить ему неоценимую поддержку по всей стране. Как лидер ненацистских участников коалиции, я чувствовал необходимость укрепить его позиции в противостоянии с радикальными силами в его партии. Я был уверен, что если новые договоренности получат силу закона, то у Гитлера появится больше возможностей для обуздания этих элементов.

Все аспекты этой ситуации свободно обсуждались нами в Риме, и, какие бы сомнения ни оставались у кардинала Пачелли и доктора Кааса, идея усилить в Германии влияние христианства была слишком заманчива, чтобы от нее отказываться. Мы все отлично понимали, какую важную роль предстоит сыграть Центральной Европе в борьбе с антирелигиозными и тоталитарными тенденциями, наступающими с востока. Для ускорения процесса переговоров Гитлер наделил меня правом действовать в обход обычных каналов, иначе говоря, в обход министерства иностранных дел и герра фон Бергена, германского посла при Святом престоле. Только в июле, на завершающей стадии переговоров, к участию в них был привлечен советник министерства внутренних дел доктор Бутманн. Этот рассудительный и сдержанный национал– социалистический функционер оказал мне всяческую поддержку. Незадолго до моей второй поездки в Рим возникла неожиданная заминка. В партии начали подниматься многочисленные протесты, и Гитлер попытался заставить меня согласиться на внесение в проект некоторых изменений. В конце концов мне все же удалось отговорить его от этого.

Муссолини, с которым я опять встретился, настаивал на важности наискорейшего завершения переговоров. «Подписание этого соглашения с Ватиканом впервые укрепит доверие к вашему правительству за границей», – сказал он. Я воспользовался случаем и попросил его отдать распоряжение своему послу в Берлине внушить Гитлеру мысль о необходимости достижения соглашения без дальнейших проволочек. Еще в июне некоторые нацистские экстремисты, возглавляемые Геббельсом и Гейдрихом, затеяли кампанию борьбы с предполагаемой аморальностью мужских и женских католических монастырей, а теперь, несмотря ни на что, потребовали привлечения некоторых лиц к суду. Было ясно, что они намереваются настроить общественное мнение против католической церкви и разжечь сопротивление заключению всякого соглашения. В связи с этим мне пришлось вступить в длительные письменные и телефонные переговоры с Гитлером. Я объяснил ему, что Ватикан откажется признать его возможным партнером по переговорам, если он немедленно не положит конец этой грязной кампании. Гитлер просил меня заверить папского государственного секретаря, что он немедленно разделается с нарушителями спокойствия. Окончательный проект соглашения был составлен 8 июля, а 20-го числа он был подписан на официальной церемонии в папском секретариате.