Еврейские пираты Карибского моря - Эдвард Крицлер Страница 9

Васко да Гама, образованный дворянин, благодарный еврейскому наставнику за обучение математике, навигации и астрономии, отплыл из Лиссабона в июле 1497 года. Его экспедиция включала четыре судна и сто семьдесят человек. Два года спустя он вернулся, но с двумя судами, пятьюдесятью моряками и небольшим количеством специй в качестве доказательств своих усилий. Если бы он не встретил некоего штурмана-еврея, то мог вообще не вернуться. Благодаря этой встрече Португалия победила Испанию в индийской гонке и взяла под свой контроль торговлю пряностями.

Приблизившись к Индийскому полуострову, Васко да Гама приказал кораблям остановиться у маленького острова напротив Калькутты для кренгования и очистки подводной части корпуса судов. Вскоре к португальским каравеллам подошла маленькая лодка. На носу стоял высокий бородатый белый человек, одетый в богатое восточное платье. Обратившись к путешественникам на испанском языке, он спросил капитана. Его пригласили на палубу флагманского корабля. Человек представился как Эль Масуд, начальник гавани Калькутты. По словам Монсайди (как португальцы называли Эль Масуда), владыка города, самудрин (в португальской интерпретации «саморин»), «наслышанный о военной доблести и мореходном искусстве португальцев», послал его приветствовать гостей ^[42].

Да Гама проделал долгое, трудное путешествие, в ходе которого ему пришлось отражать множество нападений, особенно во время плавания вдоль восточного побережья Африки. Поэтому он заподозрил ловушку. Да Гама приказал задержать и допросить свиту Монсайди, и слуги тотчас подтвердили, что их господин лжет. Монсайди был не начальником гавани, а командиром флота раджи. Он прибыл, чтобы присмотреться к португальцам. Если Монсайди сочтет их угрозой, то по его сигналу португальцев атакуют четыре корабля, притаившихся в засаде. Да Гама распорядился схватить уже самого Монсайди и предложил ему сознаться в своих истинных намерениях или же «испытать на себе казнь кипящим маслом и кнутом» ^[43]. Монсайди сознался во лжи и согласился провести португальские суда в гавань и представить гостей саморину. Монсайди утверждал, что был новым христианином, насильно обращенным в ислам, но да Гама в бортовом журнале назвал его «евреем-отступником» и присовокупил, что, хотя волосы и борода Монсайди седы, ему не более сорока лет.

Саморин поначалу объявил португальцам, что готов торговать, но, увидев дешевенькие побрякушки, предложенные ему в обмен на бесценные сокровища, дал им от ворот поворот. Правитель счел себя оскорбленным и прогнал португальцев. Да Гама позднее снова встретился с саморином, но взаимная неприязнь проявилась и во второй встречи, так что в итоге дошло до открытых враждебных действий и захвата заложников с обеих сторон. В конце концов Васко да Гама отплыл, взяв на борт немного пряностей и драгоценностей, которые сумел выменять у местных торговцев. Монсайди же, наживший множество врагов при дворе за помощь иностранцам, с радостью принял предложение да Гамы сопровождать его в Португалию.

В Лиссабоне Монсайди совсем отбросил притворство. Он сказал, что носит имя Алонсо Перес и что он — кастильский еврей. Перес изъявил желание креститься и служить новой родине. Его крестным отцом стал сам Васко да Гама, поэтому отныне новообращенный именовался Гаспар да Гама. Гаспара представили ко двору, и король Мануэль произвел его в рыцари. Монарх часто беседовал с ним о дальних странах, при этом король называл своего нового фаворита «Гаспар, еврейский штурман».

Король Мануэль, не зная о странствиях Колумба в дальних морях, полагал, что Португалия все еще соревнуется с Испанией за богатства Азии. Поэтому он попросил еще не отдохнувшего от путешествия Васко да Гаму снова отправиться в путь. Но да Гама, который только что женился и совершенно не горел желанием повторить трудное плавание, рекомендовал поставить во главе новой экспедиции Педру да Кабрала, молодого знатного придворного. Кабрал никогда ранее не выходил в море, но выглядел очень внушительно и пользовался доверием короля. Монарх понимал, что Кабрал неопытен, поэтому велел ему взять с собой еврейского штурмана и «следовать его советам в любых делах». Мануэль отправил с экспедицией и своего хирурга, конверсо Местре Жуан, мастерски управлявшегося с усовершенствованной астролябией Закуто ^[44]. Жуану предстояло стать картографом экспедиции.

В марте 1500 года Кабрал отправился в плавание. В состав его флотилии входили тринадцать судов, и он вез гораздо более ценные товары для обмена и торговли, чем те, что были у да Гамы. Вскоре экспедиция миновала острова Зеленого Мыса и приблизилась к Гвинейскому заливу, где линия берега уходит на восток. Гаспар посоветовал Кабралу не забирать дальше на восток, чтобы не застрять посреди безветренного залива, и тот его послушал. В результате сильный ветер погнал корабли на запад. Вдруг впередсмотрящий закричал: «Terra!» Кабрал доплыл до восточных берегов Южной Америки.

Двумя годами ранее Колумб, плывший к югу от острова Тринидад, заметил северный берег Южной Америки, но высаживаться не стал. Увидев четыре устья реки Ориноко, впадающей в залив Пария, адмирал, который опирался одновременно на Библию и на науку эпохи Возрождения, заявил, что это четыре реки, текущие из райского сада ^[45].

Кабрал поплыл на север вдоль берега и нашел защищенную гавань Порту-Сегуру («безопасный порт»). Преодолев опасения, что он вторгся на земли, предназначенные, согласно договору, Испании, Кабрал установил деревянный крест и объявил открытый берег владением португальской короны. Так как дело было в воскресенье, он отслужил мессу и раздал индейцам маленькие оловянные крестики ^[46]. На следующий день Местре Жуан воспользовался солнцем и астролябией, чтобы определить местоположение экспедиции. Он пришел к выводу, что португальцы оказались на семнадцатом градусе южной широты, ошибившись всего на полградуса. В докладе королю (остававшемся неопубликованным пятьсот лет) Жуан привел изображение созвездия Южный Крест и соседних созвездий. Так была открыта Бразилия.