Великие арабские завоевания - Хью Кеннеди Страница 9

Хотя христианские летописи иногда до обидного коротки, расплывчаты и запутаны, они обеспечивают тем не менее как средство проверки, так и противоядие против материала, попавшего в более объемные и, очевидно, более приглаженные арабские рукописи. Арабские историки интересуются исключительно деяниями мусульман. Из всех неверных приводятся речи лишь византийских императоров и персидских генералов, чтобы противопоставить их возвышенную форму неизбежному последующему поражению. Случайный читатель, например, «Истории пророков и царей» ат-Табари вряд ли получит представление о том, что большая часть населения земель, которым в VIII и IX веках правили халифы, не было мусульманским, и тем более об их заботах и о том, как сказалось на них нашествие арабов. Пока они выплачивали условленные налоги и не проявляли открытой враждебности к новому режиму, их дела полностью игнорировались в хрониках новой элиты.

Письменные источники изобильны, но весьма спорны. Можем ли мы дополнить их, обратившись к археологии?

Возможно, бесстрастное свидетельство немых предметов материальной культуры даст нам более взвешенный отчет, чем эти подчищенные хроники? В какой-то мере это верно, однако археология, как и письменные источники, имеет свои ограничения и свои проблемы.

Прежде всего, ясно, что не существует прямых археологических свидетельств самого завоевания. Ни на одном поле боя не сняли урожай костей и древнего оружия, нет ни одного городка или селения, где мы могли бы указать на слой разрушений или пожара и сказать, что это, вероятно, случилось во время арабских завоеваний. Все, на что способны археологические свидетельства, это дать представления о долговременных тенденциях, нарисовать фон картины прихода арабов.

Другая проблема — обрывочный характер этих свидетельств. В Сирии, Иордании и Палестине/Израиле велись обширные раскопки, сопровождавшиеся оживленной дискуссией относительно находок и их интерпретации. Но в пустынных частях Ирака ситуация совсем иная. Политические осложнения последних тридцати лет привели к тому, что исследования и обсуждения, давшие такие богатые плоды в странах Леванта, здесь, по большому счету, просто отсутствовали. То же самое до некоторой степени относится к Ирану. Здесь исламская революция 1979 года практически прекратила раскопки и исследования, и, хотя новое поколение иранских археологов теперь берется за дело, тема перехода власти в городах Ирана от Сасанидов к исламу едва затронута.

На что способна пролить свет археология — это вопрос о населении и обществе Среднего Востока ко времени прихода арабов. В последние годы шла оживленная дискуссия о судьбе Сирии в период поздней античности. Почти не подлежит сомнению, что в первые четыре десятилетия VI века весь Левант пережил период беспрецедентного экономического и демографического подъема. Вопрос в том, продолжалось ли это процветание почти столетием позже, к приходу арабов. Сведений и статистики на этот счет не существует, а хроники дают лишь намеки на экономическое состояние. Однако археологические раскопки в городах и селениях показывают, что вторая половина VI и начало VII веков было периодом застоя, если не прямого упадка. Города, по-видимому, не росли вширь, а некоторые из них, как крупный город к востоку от Антиохии, очевидно, даже сжимались, уходя в тесный круг городской стены. Часто свидетельства допускают два толкования: археологические находки очень редко доказывают, что то или иное место или здание было действительно заброшено. Мы видим, что большие колоннады, бани и театры античности были заняты под жилье или обращены в производственные мастерские, например в гончарные. Не столь очевидно, что это значило в смысле благосостояния города: превратились ли они в полузаброшенные пустыри, или же трудолюбивые и предприимчивые горожане просто использовали их для новых целей. Большая часть свидетельств может истолковываться в обоих смыслах.

Далее, археологию одолевают современные политические проблемы. Существует один установившийся взгляд: что Палестина до прихода арабов была богатой и процветающей страной и что арабы разрушили эту идиллию и обратили большую часть страны в пустыню. Этого мнения придерживаются сионисты и другие, желающие намекнуть или даже доказать, что правление арабов погубило страну, и, следовательно, арабы недостойны править ею в наше время. Этот взгляд оспаривается, не в последнюю очередь другими израильским археологами, доказавшими, что, по крайней мере в некоторых случаях, перемены и упадок, которые обычно связывались с приходом арабов, начались гораздо раньше. Имеются также свидетельства развития рынков (например, в Бейт Шеан и Пальмире) и освоения новых земель на пустынных окраинах Сирии. Археологические свидетельства спорны и двусмысленны, и интерпретация их часто зависит от взглядов исследователя, а не основывается на чистой науке.

На более твердой почве мы оказываемся, переходя к конструктивным аспектам раннего периода правления мусульман. Как правило, гораздо легче определить время постройки здания, чем время, когда оно было заброшено. Мы находим следы ислама во многих городах, завоеванных арабами. В городских центрах строились мечети. Мечети, как и церкви, легко определяются по их плану: прямоугольные стены, молитвенный зал с колоннами и, главное, михраб — ниша, указывающая молящимся, в каком направлении лежит Мекка. Письменные источники говорят нам, что мечети возводились во многих городах вскоре после завоевания. Однако это не подтверждается археологическими свидетельствами. Только в самом конце VII века, не менее, чем через шестьдесят лет после завоевания, появляются первые сооружения мусульманской религиозной архитектуры. Первое из них — Купол Скалы в Иерусалиме, построенный после 685 года. В течение ста лет после завоевания появляются мечети в Дамаске, Иерусалиме, Джераше, Аммане, Баальбеке в Сирии, в Фустате в Египте, Истахре и, возможно, в Сузах в Иране. Должны были существовать мечети и в Ираке, и в других частях Ирана — в самом деле, нам рассказывают он них историки и арабские путешественники — но, по-видимому, ни одна из них не уцелела настолько, чтобы обеспечить археологическое доказательство. Религиозные сооружения в Иерусалиме (Купол Скалы) и в Дамаске (мечеть Омейядов) чудом пережили тринадцать столетий, поскольку были построены, чтобы доказать, красноречивее и убедительнее любых письменных текстов, богатство и власть ранних исламских государств. Мечети Омейядского периода, существовавшие в небольших городах, таких как Баальбек и Джераш, распространились и появились в мелких городах Сирии. Мечети доказывают, что через сто лет после первоначального завоевания ислам переживал подъем, но ничего не говорят нам о ходе завоеваний и о причинах побед мусульман.

Если мечети являются явным свидетельством введения нового порядка, то определить, как менялась обыденная жизнь населения, сложнее. Например, в Сирии появление мусульман не вызвало к жизни новых типов керамики. Местная керамика, обычная кухонная и столовая посуда, изготавливалась под властью мусульман так же, как при византийском правительстве. Не удивительно, что арабские завоеватели просто использовали и покупали то, что находили готовым. Только два или три века спустя появляются первые изделия мусульманского стиля, и даже тогда это была дорогая посуда для двора и элиты. Обычные гончарные изделия остались практически без изменений. Однако одну перемену мы можем отметить: это прекращение широкого импорта керамики в Сирию через Средиземное море. В поздней античности в Сирию ввозилось много столовой посуды, известной среди археологов как «африканская красная керамика» и производившейся преимущественно в Тунисе. Ее ввозили заодно с зерном и маслом, которые эта провинция поставляла в Римскую империю. Исчезновение с рынка стран, завоеванных мусульманами, этой посуды указывает на разрыв торговых связей, что соответствует картине, изображаемой письменными источниками. В них восточное Средиземноморье предстает скорее зоной конфликтов, чем большой торговой дорогой. И опять же, археология может продемонстрировать долговременное воздействие завоевания, но не ход событий того времени.