Аттила - Эрик Дешодт Страница 9

421 год. Аттиле 26 лет. Его долгая юность закончилась. Руасу остается прожить еще 13 лет. Аттила сблизится с ним еще теснее, его влияние будет беспрестанно возрастать, а сфера деятельности — расширяться. До сих пор он мерился силами со своими сородичами, теперь ему придется потягаться с другими державами — Римом и Константинополем.

Гонорий правит Римом уже 27 лет. Его племянник Феодосий II властвует над Босфором. Это две бездарности, в равной мере пораженные болезненным безволием, но первый — извращенец, легко выходящий из себя, а второй — слабак, считающий себя утонченным, потому что хорошо разбирается в праве и богословии. Он очень гордится своим почерком и по-детски тешится своим прозвищем Каллиграф.

Вот с этими-то двумя людьми и доведется потягаться Аттиле. И тот и другой прячутся за спинами своих уполномоченных: у первого — это военные и вкрадчивые чиновники, у второго — старшие евнухи (которые каждые два года погибали от руки своего преемника — тысячу лет спустя османы возьмут эту систему на вооружение).

И тот и другой придерживались своего рода императорского аутизма, никогда не давая ответа на заданный вопрос, из-за чего накапливались нерешенные проблемы. Возможно, они утверждали еще задолго до Альфреда де Виньи: «Молчанием будь велик, оставь глупцам иное»…

Аттила наметил себе программу: пощадить Рим, где находится Аэций, и терроризировать Константинополь.

Прежде чем взяться за ее осуществление, он во второй раз вступил в официальный брак со своей соотечественницей по имени Керка, дочерью крупного вождя. До конца его дней Керка будет его главной женой, только она, когда придет время, получит титул императрицы. У этой четы родятся два сына, провозглашенных «суверенами», и несколько дочерей.

Случай для непосредственного вмешательства в дела империи представился очень быстро: в 423 году умер Гонорий.

Вопрос о престолонаследии оказался сложным. Повсюду начались беспорядки. Некто Иоганнес, высший чиновник в Равенне и большой друг Аэция, ставший премицерием нотариев, провозгласил себя императором под именем Иоанна, сразу же получив прозвище Иоанна Узурпатора в противовес естественному наследнику Гонория — его племяннику Валентиниану. Валентиниан был сыном сестры покойного императора Галлы Плацидии и доблестного полководца Флавия Констанция, за которого он выдал ее замуж, предварительно назначив его соправителем под именем Констанция III ^[13].

Аэций стоял горой за Узурпатора. И дело тут было не только в дружбе: Галла Плацидия была его заклятым врагом. Разгорелись шекспировские страсти: Галлой Плацидией двигала ненависть отвергнутой женщины — когда-то она была без памяти влюблена в паннонийца, а он даже не смотрел в ее сторону. Валентиниану исполнилось всего шесть лет, и риск был велик, что мать императора возьмет власть в свои руки и использует ее для мести.

Галла Плацидия обратилась к Феодосию II, который ничего не мог сделать, и воззвала к верноподданническим чувствам полководцев своего покойного брата, чтобы отстоять права своего сына. Военачальники ее не разочаровали, и Узурпатор встревожился: армии у него не было. Аэций его успокоил, сказал, что уладит это дело сам, и отправился к Руасу.

Аттила был рядом. Руас посоветовался с ним. Чего не сделаешь для друга детства, который к тому же всегда был другом гуннов. Пятьдесят тысяч конников — огромная цифра — выступили в Италию под командованием Аэция — высшее проявление доверия со стороны гуннов, на помощь Узурпатору.

Они опоздали на три дня. Приверженцы законного наследника оказались шустрее. Поверженного Узурпатора уже обезглавили. Валентиниан III был провозглашен императором. Но Галла Плацидия еще не успокоилась: гунны и римляне стояли лицом к лицу. Они еще ни разу не сходились в бою. У римлян тряслись поджилки. Всё могло измениться.

Битва не состоялась. Аэций и Галла Плацидия заключили мир, даже обнялись на виду у всего войска. Получив щедрую компенсацию за беспокойство и обманутые ожидания, гунны возвратились за Дунай. Аэций как ни в чем не бывало вернулся в Равенну, но Галла Плацидия сплавила его подальше, назначив правителем Галлии.

Щадить Рим… пока Аэций играет там важную роль. Правдоподобная гипотеза. Между Аттилой и Аэцием существовал не просто союз — некий симбиоз. Немедленная отправка пятидесяти тысяч воинов — доказательство полного согласия. У них были общие планы, выходившие за рамки понятия дружбы. Два честолюбия равного порядка и равной силы. Оба стремились к высшей власти — императорской, но, что невероятно, в полной гармонии: каждый у себя и друг за друга.