Рыцарские доспехи Европы. Универсальный обзор музейных коллекций - Клод Блэр Страница 9

Рис. 9. Медная мемориальная доска сэра Уильяма Фицральфа, около 1323 г. Пебмарш, Эссекс

За самой ранней иллюстрацией пластинчатой защиты рук мы вновь должны обратиться к фигуре дона Альваро де Кабрера. На ней узкие рукава сюркота усеяны заклепками в той же манере, что и на воротнике, груди и сабатонах, а это, по-видимому, говорит о том, что изнутри к ним прикреплены пластины. Самый ранний настоящий наручник, появившийся во втором десятилетии века (рис. 9), состоит из двух желобообразных пластин и чашеобразных налокотников, привязанных к рукавам кольчужной рубахи. Каждый наручник имел две дискообразные пластины (besagews), привязанные спереди шнурками к плечу и локтю соответственно. Такая форма наручников видна на медной мемориальной доске Гастингса, изготовленной в 1347 г. в Элсин-ге, Норфолк, но после 1335 г. она встречалась редко. На самом деле мемориальная доска Джона де Креке в Уэст-ли-Уотерлес, Кембриджшир (рис. 8.), показывает, что нижняя часть наручников — наручи, состоявшие из двух пластин, — были известны уже в 1325—1330 гг. Вместе с ними использовались верхняя часть наручников и налокотник вышеописанного типа, но надевались они под широкие рукава кольчужной рубахи.

Прежде чем завершить тему брони для рук, необходимо упомянуть один любопытный элемент под названием эполеты (ailettes). Их изображения встречаются в большинстве европейских стран в период с 1275 по 1350 г., за исключением Германии, где их почти не было. Эполеты обычно изображались в виде прямоугольных пластин — хотя встречаются и другие формы (рис. 10), — которые привязывались к плечам и выступали вверх по обе стороны от головы ⁹ .

Когда-то считали, что эполеты предназначались для защиты головы и шеи от ударов сбоку, но теперь эту точку зрения отвергли. Многочисленные ссылки на эполеты, обнаруженные в текстах начала XIV в., ясно показывают, что они изготавливались из непрочного материала и не могли служить защитой. Теперь считают, что эполеты играли, главным образом, геральдическую роль, но иногда кажется, что они были просто украшением. Это мнение поддерживается, например, записью в описи имущества Пьера Гавестона от 1313 г.: «item, autres divers garnementz des armes le dit Pierres, ovek les ailettes garniz et frettez de perles» (а также разные другие доспехи, по словам Пьера, с эполетами, отделанными и украшенными жемчугом). Что касается остальной экипировки для защиты тела, то шоссы, акетон и гамбезон остались без изменений за время, описанное в этой главе, а кольчуга и сюркот претерпели лишь незначительные изменения. После 1250 г. немецкие изображения доспехов часто демонстрируют капюшон, выполненный отдельно от кольчужной рубахи, причем его нижний край образовывал два продолговатых лацкана, которые закреплялись на груди и спине, иногда поверх сюркота. В течение последней четверти XIII в. раздельный капюшон вошел в обиход повсеместно ¹⁰ , но теперь нижняя часть его свободно развевалась, образуя короткую накидку, доходившую до плеч (рис. 9).

Этому новому типу капюшона не требовался разрез для головы, как нам известно из, вероятно, уникального образца капюшона конца XIII в., хранящегося в Королевском Шотландском музее Эдинбурга, который имеет сзади вертикальный разрез со шнуровкой.

С введением в конце XIII в. пластинчатых латных рукавиц кольчужные рукавицы (маффлеры) начали исчезать, хотя до 1361 г. они довольно часто появлялись на иллюстрациях и применялись еще в 1361 г. в битве при Висби (о. Готланд). Несколько иллюстраций первой четверти XIV в. демонстрируют раздельные кольчужные рукавицы с раструбами, но таких свидетельств мало. При отсутствии маффлеров кольчужные рубахи имели достаточно узкие, до запястий, рукава или же, после 1325 г., достаточно широкие рукава, доходившие до середины предплечий (рис. 8). С 1320 г. выявилась тенденция укорачивать кольчугу с боков и удлинять ее спереди до уровня чуть выше колен. Более короткая форма такой кольчуги приобрела уменьшительное название «кольчужка».

С начала века воротник кольчуги изображался стоящим вокруг шеи, и мы знаем из более поздних образцов, что это достигалось за счет утолщения колец, в результате чего конструкция становилась полужесткой. В течение XIV в. в описях можно найти ссылки на кольчужные воротники, именуемые «пизен» (pizaines) и, хотя их точная форма неизвестна, они вполне могли представлять собой полужесткую защиту для шеи (по только что описанному типу), но отдельную от кольчуги.

Сюркот оставался почти неизменным до 1325 г., за исключением того, что изображения рукавов, доходивших до запястий, появлялись лишь иногда, например на картинах в бывшей Картинной палате Вестминстера. После 1310 г. подобные рукава стали появляться чаще, но в повседневный обиход вошли лишь во второй половине века, главным образом во Франции и в областях французского влияния. В Англии с 1325 г. сюркот стали укорачивать спереди до уровня бедер, но сзади он опускался до уровня колен. В то же время верхняя часть выше пояса делалась более прилегающей и стягивалась шнуровкой или пуговицами по бокам (рис. 8). Иногда на нем имелись маленькие рукавчики, которые закрывали лишь верхнюю часть плеча.

Такая форма сюркота, которую Мейрик ошибочно называл cyclas, была обычной для Англии до 1340 г., но менее популярной по ту сторону Ла-Манша.

В течение всего описываемого периода главным головным убором рыцаря оставался большой шлем, надевавшийся поверх сервельера или бацинета и кольчужного капюшона. После 1250 г. верхняя часть шлема часто стала суживаться. В последней четверти века ко-нусообразность стала более выраженной, пока шлем не стал полностью коническим, обычно с усеченной верхушкой (рис. 28—29), но иногда заканчивался тупым концом (рис. 30). В течение того же периода шлем удлинялся вниз, пока не стал доходить до плеч, а спереди образовывал выступ. Есть несколько изображений шлемов с круглым верхом конца XIII и начала XIV в., но они были менее популярными, чем конические. Заклепки, скреплявшие верхнюю и нижнюю части шлема, также держали и подкладку. Мы знаем об этом элементе по фигурам начиная с 1330 г. и из дошедших до нас фрагментов шлема Черного Принца (Эдуарда III), которые хранятся в Кентерберийском соборе. Подкладка этого шлема состояла из широкой кожаной ленты, разрезанной на треугольные клинья, стянутые сверху тесьмой.

Уже в 1298 г. в завещании Одо де Руссалена есть ссылка на heaume a vissere. Покойный Шарль Бютэн предполагал, что в то время термин vissere мог означать не что иное, как фиксированное забрало, которое составляло единое целое с обычным шлемом того времени. Но фактически этот элемент вполне мог быть и подвижным забралом, поскольку в период 1300—1340 гг. изображения шлемов с таким элементом не были редкостью (рис. 10, а). По форме такие шлемы напоминали обычный конический или круглый шлем, за исключением того, что вся передняя часть шлема прикреплялась к верхней его части заклепками по бокам и могла подниматься вверх. С поднятым забралом эти шлемы были очень похожи на бацинеты, так что неясно, какой термин к ним больше подходит. Кроме того, в период 1300—1340 гг. обычный шлем иногда оснащался приклепанным бевором, закрывавшим забрало ниже прорезей для глаз.