Наталья Гундарева - Наталья Старосельская Страница 9

Кто знает, как бы решилась судьба Гундаревой, если бы один из педагогов не сказал своим коллегам, что чертики в глазах девушки куда важнее ее полноты – они придают обаяние будущей актрисе, помогают заметить ее живой и подвижный ум. Коллеги согласились и проголосовали «за»...

Так она была зачислена на курс, которым руководил Юрий Васильевич Катин-Ярцев – замечательный мастер Театра на Малой Бронной, вдумчивый и требовательный педагог. На свой курс он отобрал в числе других Наталью Варлей, Константина Райкина, Юрия Богатырева...

По второй версии, изложенной Анной Велигжаниной в статье, опубликованной «Комсомольской правдой», все складывалось иначе.

«Гундареву в актрисы брать не хотели. „В первый год Наташа не поступила в Щукинское, – рассказывает Евгения Васильевна. – Экзаменаторам не понравилась ее полнота, одна дама заявила с апломбом: вы сначала похудейте, а потом приходите! Что с вашей фигурой дальше-то будет... Но это же глупость! Да, Наташа с юности была полненькая, но свою полноту она носила с легкостью, порхала на сцене! А предпочтение отдали длинноногим раскрасавицам, которых и брать бы не надо! Наташа расстроилась и пошла работать в КБ. Уставала очень, но играть в наш театр по вечерам приходила. А на следующий год на вступительный экзамен должна была прийти великая Мансурова, вся тонюсенькая! И, говорят, полноватых девушек не жалует. Так Наташа выучила ее монолог, с которым Мансурова блистала в театре! 'Я поставила стул прямо перед Мансуровой и начала именно для нее читать!' – говорила мне Наташа после удачной сдачи экзаменов“. Щукинское училище Наталья Георгиевна окончила с отличием и получила приглашения чуть ли не во все театры Москвы!»

Кто знает, как все происходило на самом деле? Да и важно ли это? Две приведенные версии, как бы ни разнились они между собой, счастливо приходят к единому знаменателю: Гундареву оценили и приняли в Щукинское училище. И это – самое главное.

Елена Михайловна, вернувшись из отпуска, была огорчена – дочь поступила совсем не так, как они вместе спланировали. Как сложится ее судьба в театре? Что это вообще за профессия? – эти и многие другие вопросы волновали Елену Михайловну, но она продолжала оставаться строгой и справедливой матерью своей дочери.

«Мама прокляла все на свете, когда я пошла в театральное, потому что там была полная неизвестность, – рассказывала Наталья Гундарева. – У меня уже было 120 рублей жалованья, а тут стипендия 28 рублей, повышенная – 35, на последнем курсе – 80 – я была Вахтанговская стипендиатка. И было не известно, что будет дальше. Конечно, особых восторгов это не вызывало. Мама мне так сказала: „Я тебя буду кормить. А дальше ты на свои 35 рублей живи. Хочешь – покупай на них вещи, хочешь – завтраки, обеды и ужины в училище... Это все твои деньги“. После первого курса я сразу поехала в пионерский лагерь вожатой, после второго – снова в пионерский лагерь, так что какие-то деньги я привезла, а после третьего нам уже разрешили ездить с концертными бригадами. Получала по пять рублей за каждое выступление, богатая приехала. Деньги – они вообще лишними не бывают. Я маме туфли купила, двойку купила синтетическую, тогда модно было».

В Щукинском Наташа училась с невероятным увлечением, постигая с присущей ей серьезностью тайны профессии. В. Дубровский в книге «Актриса» пишет об одном из этюдов, сделанных Гундаревой на первом курсе: «Задали этюд на тему „Моя учительница“. Вот как решила его Гундарева: она вышла в строгом костюме, прямая, подтянутая, а одна рука не сгибается, в черной перчатке. (Для того чтобы добиться военной выправки, Наташа, готовясь к этюду, привязывала за спину палку.) И сразу возникал образ мужественной женщины, прошедшей фронт, потерявшей руку, несколько суровой и сдержанной. А за этим угадывалась целая жизненная история. Среди школьных педагогов Наташи не было человека с подобной судьбой – она не скопировала увиденное. Может, придумала, соединив в одно черты нескольких людей; может быть, всплыли из памяти впечатления детских лет, когда на улицах Москвы часто встречались люди с протезами.

Наблюдательность, цепкая зрительная память и целенаправленная фантазия с первых студенческих проб стали важными профессиональными качествами Гундаревой».

И еще, чтобы преодолеть собственные недостатки, она азартно овладевала пластикой, сценическим движением, занималась танцем. Оценив усилия студентки, Ю. В. Катин-Ярцев дал ей роль Анджолетты в комедии Гольдони «Бабьи сплетни». Пританцовывая и напевая, Анджолетта порхала по хрупким лесенкам и мосткам, придуманным педагогом для этого спектакля, и трудно было поверить, что это и есть полноватая, не очень легкая Наташа Гундарева...

Константин Райкин вспоминает: «Помню наш первый показ самостоятельных отрывков на первом курсе. В зале вся кафедра актерского мастерства во главе с Борисом Евгеньевичем Захавой. Все студенты училища. Помню наше патологическое волнение. На сцене за закрытым занавесом суматоха... Занавес открывается. Первые секунды нечеловеческого зажима, ужаса. Потом к участникам отрывка уже по ходу его медленно возвращается сознание... Так происходит с каждым. С каждым, кроме Наташи. Когда приходит очередь ее отрывка, она деловито выходит на сцену, быстро садится в исходную позу, недоуменно смотрит на ответственного за занавес, нетерпеливо говорит ему: „Чего ты ждешь – давай!“, и при первом движении занавеса, сразу, с места в карьер, начинает громко и весело хохотать, причем так органично и заразительно, как будто ее застали в самый разгар веселья. Многих из нас, в частности меня, это просто подавляло».

Уже в студенческие годы Наташа пыталась избегать рамок амплуа – ей хотелось пробовать себя в самых разных ролях: комедийных, драматических, водевильных. Юрий Васильевич Катин-Ярцев, мудрый педагог-воспитатель, понимал, что будущей актрисе необходимо испытать возможности собственного диапазона. Спустя много лет Наталья Гундарева говорила о своем педагоге: «На нас влияла поразительная доброта этого человека. Казалось, он не замечает в нас ничего плохого, видит только прекрасное. Он был нашим другом, который вместе с нами переживал наши беды, вместе с нами радовался нашим удачам. Причем в этом не было никакого панибратства. Мы бесконечно уважали его как старшего друга, всегда зная, насколько он выше нас».

После яркой комедийной роли Анджолетты Юрий Васильевич дал Наталье Гундаревой возможность попробовать свои силы в совершенно противоположном амплуа и поручил ей роль Маттеи в пьесе А. Николаи «Зерно риса». Снова – итальянка, но на этот раз современная, гораздо старше исполнительницы. Маттея влюблена в молодого человека, который вскоре оставляет ее... Роль трагикомическая, сложная, эмоциональная... И Гундарева доказала, что может сыграть немолодую женщину, ярко раскрыв ее любовную драму, – тем, кто видел этот студенческий спектакль, запомнился надолго финал, когда Маттея с криком, в полном смятении, взбегала вверх по лестнице, пытаясь вернуть своего возлюбленного.

После «Зерна риса» был чеховский «Дядя Ваня», где Наташа сыграла Елену Андреевну, – сыграла строго, сдержанно, изо всех сил пряча «русалочьи» повадки своей героини за внешним спокойствием и воспитанностью молодой петербургской дамы, вышедшей замуж не по расчету, а по серьезному увлечению человеком, который – увы! – увлечения этого по большому счету совсем не стоил...