Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции - Глеб Сташков Страница 9

Никола влюбляется до беспамятства. Он осыпает любовницу подарками, возит в Европу. А тем временем из дома начинают пропадать вещи.

В апреле 1874 года Александра Иосифовна обнаружила, что из киота иконы Владимирской Божьей Матери исчезли бриллианты. Икона – вещь сакральная, к тому же свадебный подарок Николая I. Тут уже не просто воровство, а святотатство.

Александра Иосифовна сразу же заявила, что украл Никола. Такие уж к тому моменту были отношения между сыном и матерью. Отец сомневался. Слух дошел до Александра II, и он поручил дело петербургскому градоначальнику Федору Трепову, а потом самому начальнику III отделения и шефу жандармов графу Петру Шувалову. Бриллианты обнаружили в ломбарде. Вскоре нашелся и человек, который их туда сдал, – адъютант великого князя.

Николай Константинович все отрицал. Устроили очную ставку. Адъютант сказал, что бриллианты ему передала Фанни Лир. И тогда Никола взял всю вину на себя. Достаточно благородно.

Михаил Греческий выдвигает совершенно фантастическую версию случившегося. Фанни Лир жила эдакой «шведской семьей» – с Николаем и неким поручиком Савиным. Поручик был другом Софьи Перовской, и деньги нужны были на революцию. Великий князь сочувствовал революции и обещал достать миллион. Но поначалу крал по мелочовке – серьги, гемму из топазов. На миллион не тянуло. Однажды, изрядно выпив, вся компания отправилась в Мраморный дворец и в спальне Александры Иосифовны устроила «групповуху». Потом великий князь, что называется, вырубился, а Савин с Фанни стащили бриллианты. К сожалению, греческий Михаил не приводит никаких доказательств. Скорее всего, передает слухи, которых о Николае Константиновиче ходило столько, что хватило бы еще на несколько книг.

Не менее фантастическую версию предлагает и современный автор Инна Соболева. Она обвиняет… графа Шувалова. Дескать, начальник III отделения сознательно подставил Николая, чтобы подкопаться под его отца, которого ненавидел (последнее – правда). Сначала он подсунул великому князю Фанни Лир, а потом разработал всю операцию по краже бриллиантов ^[42]. Полная, разумеется, чушь. Во-первых, никакой начальник III отделения – даже всесильный Петр Шувалов, которого называли Петром IV, – никогда не рискнул бы подставлять великого князя. Во-вторых, политическая полиция тогда – до убийства Александра II – просто не умела устраивать провокации. И вряд ли решила бы потренироваться не на ком-нибудь, а на любимом племяннике императора.

Мы не знаем, что двигало Николаем Константиновичем. Разобраться в его мотивах никто не мог и тогда, а теперь и подавно. Больше всего Шувалова и Константина Николаевича удивило, что Никола не выказал ни малейшего раскаяния.

Ему втолковывали, что чистосердечное признание смягчает вину. Но Никола на «сотрудничество со следствием» не шел. Как настоящий вор в законе. Точнее, вор вне закона: великим князьям закон не писан. В самом прямом смысле. Судить их мог только император.

Александр II собрал семейный совет. Посовещавшись, вынесли решение. Великий князь публично объявлялся душевнобольным. Ему запрещалось жить в Петербурге. Он лишался имущества, доходов, званий и наград. В документах о царской фамилии не позволялось упоминать его имени. Он как бы перестал существовать.

Всю оставшуюся жизнь Николай Константинович провел в ссылках. Женился. Александр III признал морганатический брак, но выслал великого князя подальше – в Туркестан. Там он снова женился, не разводясь с первой женой. То есть стал двоеженцем. А что? Признали сумасшедшим – получайте! В 1917-м он приветствовал свержение монархии, а на следующий год, уже при большевиках, умер. Большевики устроили пышные похороны.

Вернемся к Александру III. Как пишет Витте, «может быть, у императора Александра III был небольшой ум – рассудка, но у него был громадный, выдающийся ум – сердца». И что же должен был подсказать императору «выдающийся ум сердца»? Дядя Константин Николаевич – либерал. Живет с танцовщицей. Его сын ворует бриллианты. Ясное дело, либерализм до добра не доводит. Вот и отец, Александр II, увлекшись либеральными идеями, женился на проклятой княжне Долгорукой. А кто влиял на отца в первую очередь? Константин Николаевич.

Не трудно понять, каким было отношение Александра III и к либерализму, и к либералам, и к Константину Николаевичу. Брат Александра III Владимир был свидетелем жуткой сцены у постели умирающего Александра II. Константин Николаевич стоял на коленях и рыдал, а наследник, без пяти минут император, «в припадке нервного раздражения кричал: ”Выгоните отсюда этого человека…”» ^[43].

Может, какой-нибудь другой император и задумался бы о заслугах дяди или хотя бы об уважении к старшему члену семьи. Но только не Александр III. В марте 1881 года он вступил на престол, а уже в мае вызвал к себе Головнина, доверенное лицо Константина Николаевича. Велел передать великому князю, что ему, императору, неудобно увольнять своего дядю, так что пусть тот сам подаст в отставку.

С обеих должностей – и генерал-адмирала, и председателя Государственного совета. Кроме того, император просил великого князя, отдыхавшего в своем крымском имении, не считать «себя обязанным торопиться приездом в Петербург» ^[44].

Более чем прозрачный намек на то, что в столице Константину Николаевичу больше делать нечего. И более чем суровый. Ведь он-то бриллиантов не воровал, да и вообще никаких преступлений не совершал. Но Александр III считал, что в Петербурге Константин «сделается центром недовольных» ^[45]. Одного этого подозрения было достаточно, чтобы, по сути, отправить Константина Николаевича в ссылку. Ничего не скажешь, «в большом респекте» держал Александр III своих родственников.

Царю пришлось повозиться и со вторым своим дядей – Николаем Николаевичем, которого обычно называют Старшим, чтобы не путать с его сыном, тоже Николаем Николаевичем.

На первый взгляд, Николай Николаевич Старший – выдающийся человек: фельдмаршал, главнокомандующий в русско-турецкую войну. Памятник ему стоял на Манежной площади в Петербурге, а в Болгарии стоит до сих пор. На самом же деле, третий сын Николая I – человек-недоразумение. Чистой воды.

«Великий князь Николай Николаевич, не одаренный ровно никакими способностями, имеет особую специальность, в коей едва ли найдет себе соперника: это воспитание и улучшение пород петухов и куриц», – пишет о нем язвительный князь Долгоруков ^[46]. А совсем не язвительный князь Петр Кропоткин вспоминает, что великий князь «неведомо почему был очень популярен среди мелких лавочников и извозчиков» ^[47].