Режиссеры настоящего. Том 2. Радикалы и минималисты - Андрей Плахов Страница 9

На рубеже веков трудно было назвать более культового автора, чем Джим Джармуш. Даже сегодня на премьеры его картин специально съезжаются президенты (последний такой случай зафиксирован в Чехии). В Нью-Йорке он давно считается local hero — местным героем. «Планетой Джармуша» называют Нижний Ист-Сайд: там расположены дом, офис, любимые бары режиссера и местные достопримечательности вроде школы, в которой учился другой певец Нью-Йорка, Мартин Скорсезе.

«Кофе и сигареты» (2003), по словам самого Джармуша, – это сборник коротких историй (всего одиннадцать), который притворяется полнометражным фильмом, или наоборот. Новеллы сняты в разное время: самая давняя – чуть ли не двадцать лет назад, но собраны вместе сравнительно недавно. В фильме есть относительное единство места: дело происходит как раз в тех самых барах Нижнего Ист-Сайда. В них собираются заядлые курильщики и кофеманы, чтобы за разговорами предаться двум невинным и одновременно опасным занятиям – или чтобы за этими занятиями предаться разговорам. Треп идет обо всем и ни о чем: о музыкальных новинках, о ловушках технического прогресса, о том, не стал ли Элвис Пресли жертвой заговора, о Париже 20-х годов, о пользе и вреде здорового образа жизни, об использовании никотина для борьбы с насекомыми и о правилах приготовления английского чая.

Это – полуигровое кино. В нем есть актеры, причем очень даже известные: Роберто Бениньи, Билл Мюррей, Альфред Молина, Кейт Бланшетт (последняя в клубах табачного дыма раздваивается на блондинку и брюнетку). Но актеры эти практически не играют: они импровизируют и слегка мистифицируют зрителя, следуя табачно-кофейному настроению, которое задает Джармуш. Он собирает на естественной съемочной площадке своих друзей и приятелей, в основном из богемно-художественной среды, известных музыкантов (Игги Поп, Том Уэйте, брат и сестра Уайт), рэпперов (Wu Tang Clan), маргинальных артистов и девушек неопределенных занятий, ведущих «таинственную жизнь в Нью-Йорке и за его пределами». Их снимают лучшие джармушевские операторы – Робби Мюллер, Том Дичилло, Фредерик Элмс в двухцветной гамме: кофе символизирует черное, табачный дым – белое.

«Кофе и сигареты»

Тему дыма Джим Джармуш отработал еще в «Мертвеце» (1995). Именно там была проведена параллель между кислотной культурой Ист-Сайда и традициями бладов и блэкфутов – индейских племен, некогда заселявших Великие Равнины и истребленных промышленной цивилизацией. Обе культуры легко находят общий язык на почве smoke — культа курения и сопутствующих галлюцинаций. Вот почему, отправляя в последний путь героя этого фильма Уильяма Блейка, режиссер снабжает его табаком. А появляясь в картине Уэйна Вонга «Дым» в роли самого себя, Джармуш говорит: «Сигареты напоминают о смерти».

Ясное дело, существуют кокаин, героин и много других приятных веществ, напоминающих о ней куда больше. Но Джармуш – не экстремал, а философ-минималист, в мире которого стремление к смерти уравновешено тихой радостью, получаемой от жизни. В сегодняшнем Нью-Йорке нет большей радости, чем в компании друзей затянуться почти запретным никотином и приложиться к чашечке кофе – разумеется, с кофеином. Между прочим, это культовый напиток в Венгрии, на родине предков Джармуша.

Он, как и выступающий в нью-йоркских джаз-клубах Вуди Аллен, считается воплощением духа города, своеобразным genius loci. Но, в противоположность Аллену, Джармуш видит Нью-Йорк глазами маргинала-иммигранта. Родился он в Огайо, а в жилах его течет с десяток кровей, включая французскую и венгерскую. И на «планете Джармуша» наблюдается невероятная концентрация меньшинств. Экзотический, в иероглифах и желто-красных вывесках «Чайна-таун» соседствует с «маленькой Италией», где пахнет пиццей, а на висящих в витринах майках написано «Итальянские парни – самые клевые». Перейдешь улицу – начинается венгерский квартал, а рядом с ним украинский, где в ресторанах дают борщ и галушки. В двух шагах от богемного, напоминающего парижский Латинский квартал пятачка Сент-Маркс-плейс – небезопасный «алфавитный город» с мрачными домами, заселенными «латиносами», улицы там тупо обозначены «А, В, С…».

Джармуш, кстати, не так уж часто делал кино на своей «планете». Только его первый фильм «Вечные каникулы» (1980) целиком снят в Нью-Йорке и может рассматриваться как лирический дневник 27-летнего режиссера, который объясняется в любви к небезопасным дворам и эксцентричным обитателям ставшего родным города. Неудивительно: здесь Джармуш учился в университете. «Вечными каникулами» он защитил диплом.

В финале герой картины садится на корабль и покидает Нью-Йорк, чья ностальгическая панорама застывает в вендерсовско-антониониевской заторможенной перспективе. Тоже немудрено: Джармуш стажировался в Парижской синематеке, проработал ассистентом у Вендерса и его американского кумира Николаса Рэя. Вендерс в это время снимал «Положение вещей», у него остался неиспользованный запас пленки, который был передан Джармушу: на этой пленке снят короткометражный этюд «Новый свет», впоследствии расширенный до полнометражной картины.

Именно эта картина – «Страннее рая» (1984) – принесла Джармушу европейскую славу, «Золотую камеру» в Канне и «Золотого леопарда» в Локарно. Действие грустной современной сказки начинается в Нижнем Манхэттене, но вскоре выруливает на большую дорогу и превращается в совершенно нетрадиционный road movie. «Вне закона» (1986) и «Таинственный поезд» (1989) вообще разворачиваются на мифологическом Юге Соединенных Штатов. Тем не менее есть все основания говорить об отличительно нью-йоркском характере и почерке режиссера. Он проявляется в настойчиво культивируемом взгляде горожанина-иммигранта, в пристрастии к урбанистическим пейзажам, в поэзии случайных уличных встреч, в том вкусе, который питает Джармуш к чудесам и тайнам большого города.