Островский в Берендеевке - Виктор Бочков Страница 9

Овраг на пути в Николо-Бережки

В Бережках жили знакомцы: не по годам степенный и умный резчик Ванюша Соболев и смешной непоседа многосемейный дьячок Иван Иванович Зернов. С ними всегда приятно побеседовать, выспросить местные новости, напиться всласть чаю.

Никольская церковь

Основное же, что подвигало Островского на излюбленные прогулки в Бережки и в погожие и, подчас, в дождливые дни – красота погоста, которая умиляла, от которой щемило сердце. Недаром в весенней сказке «Снегурочка» он изобразил Бережки, приютившиеся над Куекшей, под именем «заречной слободки Берендеевки». «На правой стороне, – характеризуется в первом действии, – бедная изба Бобыля с пошатнувшимся крыльцом, перед избой скамья; с левой стороны большая раскрашенная изба Мураша; в глубине улица, через улицу хмельник и пчельник Мураша, между ними тропинка к реке».

Таковы были и Бережки, ежели подниматься к ним по тропинке от реки Куекши, из-под горы. Справа – изба Соболева. Замечательный столяр, Иван Викторович в силу загруженности разными заказами, а еще по собственной безалаберности, мало заботился о своем жилье, и изба выглядела бедной и неказистой. В начале 1870-х годов Соболев жил в избе вдвоем с женой, то есть «бобылем», – дети у них пошли позднее. Помимо Соболевского, при Островском в Бережках стояли всего два дома да кладбищенская сторожка, в коих разместился церковный причт. Раскрашенная изба Мураша слева – дом Никольского батюшки (он простоял до 1908 года, когда его, по ветхости, снесли и поставили новую избу, в которой ныне живет одна из основательниц щелыковского музея Наталия Константиновна Знаменская). Был священник человеком состоятельным и на участке через улицу, теперь занятом избами, устроил изрядную пасеку и, ради ублажения грешной плоти духовитым домашним пивом, хмельник, разделяемые сбегающей к Куекше тропинкой.

«Снегурочка» создавалась в 1873 году в Москве, но обдумывалась в Щелыкове, да драматург мог, конечно, и по памяти изобразить погост до мельчайших подробностей. Он не стал этого делать, ограничившись несколькими штрихами, – тут важны не топографические характеристики, а трепетные ощущения, всякий раз возникающие еще при подходе к Бережкам, когда за деревьями появлялись церковные купола и островерхие крыши погоста. Как будто и впрямь появлялись из сказки!

Супруга, Мария Васильевна, тяжелая на ногу и никуда вовремя не поспевающая, та не могла понять, что за удовольствие таскаться в Бережки пешком через овраги. То ли дело на дрожках по марковскому проселку! Там, не доезжая деревни Фомицыно, надо свернуть налево в березовый лесок, пересечь небольшое поле и выехать прямо на Никольский луг к церковной ограде. Неутомительно и недолго.

Таким путем, собственно, всегда и добирались до приходской церкви прежние владельцы Щелыкова – помещики Кутузовы, Сипягины. И Александр Николаевич его запомнил с первых поездок в Бережки с отцом, со всем выводком младших братьев и сестриц – в 1848, 1851 годах. Тогда родители с малышами усаживались в кареты, старшие взбирались на линейку, а еще закладывали старый, кутузовских времен, рыдван. Пыль столбом на дороге стояла, когда тянулся этакий кортеж.

Надежда Николаевна Островская, намного пережив брата, на старости лет тоже вспоминала этот путь. «Проселок вился между полями, над которыми неумолкаемо звенели жаворонки; бархатистым ковром расстилались озими, яровые только что всходили, но так ровно и густо».

Церковная сторожка в Николо-Бережках

Оживленный, укатанный был проселок – вел он в рассыпанные между полями и перелесками селения – старинные деревеньки с избами под соломой, с диковинными овинами и амбарами. Расчищали здесь лес и основывали их в шестнадцатом столетии после «Казанского взятия» и замирения этого лесного края первонасельники – черносошные крестьяне Пахомы и Дорофеи и, не мудрствуя, называли своими именами: Пахомцево, Марково, Фомицыно, Дорофеево, Филипцево… Вилась между деревеньками речка Куекша, стучали по ней, скапливая и поднимая воду, мельницы.

По марковскому проселку Александр Николаевич ездил в Дорофеевский лес за белыми грибами, а в Бережки предпочитал другую дорогу – более трудную, рассчитанную на пешехода, зато короче и красивее. Когда в усадьбе собирались гости, он нередко принимал соломоново решение: в Бережки вез по проселочной дороге, там отпускал лошадей назад, а домой с погоста все шли пешком, через овраг. Путь этот проторила щелыковская дворня еще при Кутузовых. Надежда Николаевна описывает и его в своей повести «В деревне». Героине повести, маленькой Зиночке, разъясняют, как ходят из усадьбы в Бережки: «Пойдем мы, Зиночка, прямо вниз в ворота, спустимся к реке, потом берегом до Ладыгина; тут переходцы будут… поднимемся мы к деревне и пойдем верхом до самой тропки». Эта тропа, которую местные жители звали Никольской, пролегала тогда через густой сосновый лес.

Маршрут намечен предельно точно, проследовать по нему и сейчас не составит никакой трудности. Действительно, выйдя из мемориального дома и свернув сразу в ворота под «Горбатым мостиком», можно спуститься бывшим огороженным прогоном для скота и держа правее маленького пруда, на берег Куекши. Тропа тянется вдоль самого берега по краю парка. Пройдя немного вверх по течению реки, мы увидим деревянные одноэтажные строения. Это баня и прачечная, которые поставила, заводя в начале нынешнего века в западной части Щелыкова новую усадьбу, Мария Александровна Островская-Шателен. А при жизни драматурга здесь рос лиственный лес. Обогнув баню и еще деревянный двухэтажный дом, выстроенный для рабочих дома отдыха в 1950-х годах, повернем к оврагу. Глубокий и извилистый овраг похож на ущелье – склоны его поросли деревьями. Углубившись в ущелье, найдем на его левом склоне дорожку с дощатыми «переходцами», ведущую вверх в деревню Ладыгино, и по узкому проходу между плетнями поднимемся на грязноватую деревенскую улицу.

Ладыгино – старинная деревня, существовавшая, по крайней мере, с начала XVII века. Но все ближайшие селения входили в щелыковскую вотчину, а Ладыгино нет. Правда, и оно первоначально принадлежало Кутузовым, но в первые десятилетия XVIII века попало по женской линии в руки других помещиков: Кроминых, Пасынковых. При Островских деревня принадлежала никогда в ней не жившим князьям Вадбольским. Была она невелика – из 13 изб часть образовывала «порядок», а остальные стояли врассыпную на ее южной стороне, над склоном к Куекше. Ладыгинцы традиционно состояли в конфликтах с обитателями Щелыкова, а причин для них у соседей было много: ссоры за межи, потравы, порубки. Поэтому и на службу в усадьбу ладыгинских жителей никогда не нанимали, не сдавали им в аренду и щелыковских угодий. В самой деревне своей помещичьей усадьбы не было, крестьяне же находились в родстве между собой, принадлежа к коренной туземной фамилии Беликовых.