Американский снайпер. Автобиография самого смертоносного снайпера XXI века - Скотт Макьюэн Страница 9

С каждой минутой под ложечкой сосало все сильнее. Я сидел и повторял: «Боже». Снова и снова. Весьма красноречиво и глубоко.

Я пытался задремать, но сон не шел. В конце концов кто-то действительно ворвался и начал стрелять.

Слава Богу!

Не думаю, что когда-либо еще в жизни я был столь счастлив подвергнуться насилию. Я выбежал на улицу. Инструкторы кидали светошумовые гранаты и били в нас струями воды из пожарных рукавов. (Светошумовые гранаты при взрыве дают ослепительную вспышку и очень громкий звук, но не ранят вас. Армия и флот используют разные модели этих устройств, но для нас это не имеет значения.)

Я был возбужден, внутренне готов к тому, что называют главным испытанием для курсантов SEAL. Но в то же время я думал: «Что, черт возьми, происходит?» Несмотря на все то, что я знал об «адской неделе» или думал, что знаю, я никогда через это не проходил и не ощущал всем телом прежде.

Нас разделили на группы. Развели по разным участкам, и мы приступили к упражнениям: приседания, горизонтальные махи ногами, выпрыгивания из полного приседа…

После этого мы побежали. Моя нога? Она болела меньше, чем все остальное. Мы плыли, мы делали физические упражнения, мы поднимали лодки. Мы ни на минуту не переставали двигаться. В какой-то момент времени один из парней был настолько обессилен, что принял каяк с инструкторами за акулу, и начал громко кричать, предупреждая об этом. (Вообще-то это был наш командир. Я не знаю, сочтет он это комплиментом, или нет.)

Перед началом BUD/S кто-то сказал мне, что самый лучший способ уцелеть — жить от еды до еды. Старайся продержаться изо всех сил до ближайшего приема пищи. Нас кормили каждые шесть часов, строго по расписанию. От спасения меня всегда отделяло не более чем пять часов пятьдесят девять минут.

Несколько раз я думал, что не выдержу. Меня подмывало встать и добежать до рынды [15], которая могла разом прекратить мои мучения. Звонишь в рынду, и все, можешь идти пить кофе с пончиками. И — «до свидания», поскольку позвонить в рынду (или даже просто встать и сказать «я ухожу») — значит, распрощаться с программой.

Верите или нет, но моя сломанная нога стала болеть все меньше и меньше по мере того, как «адская неделя» продолжалась. Возможно, я притерпелся, и мне стало казаться, что все в порядке. Но вот чего я не мог вынести — так это холод. Лежать в прибое на берегу, раздеваться, морозить задницу — вот что было хуже всего. Я крепко держал руки парней справа и слева, и меня всего трясло, как отбойный молоток, от озноба. Я молил, чтобы кто-нибудь помочился на меня.

И они мочились. Моча была чуть ли не единственной теплой субстанцией, которая у нас оставалась. Если вам когда-нибудь случится быть на берегу в то время, как там занимаются кандидаты по программе BUD/S, и вы увидите кучу парней, прижавшихся друг к другу, то это означает, что один из них писает, и все пытаются извлечь из этого возможные преимущества.

Если бы рында была чуточку ближе, я бы мог встать, добежать до нее, ударить в колокол и идти пить кофе с пончиками. Но я не сделал этого.

Может, я постеснялся, а может, оказался слишком ленив, чтобы встать. Решайте сами.

У меня были все виды мотивации, чтобы продолжать. Я помню всех тех, кто говорил, что меня отчислят за неуспеваемость с курса BUD/S. Я должен был удержаться назло им. Другой стимул — вид кораблей, отплывающих от берега. Я спрашивал себя, хочу ли я покинуть это место.

Нет, черт побери.

«Адская неделя» началась воскресной ночью. Где-то в районе среды я начал осознавать, что, похоже, я пройду это испытание. К этому времени главной проблемой для меня стала борьба со сном (за все время мне удалось поспать два раза по часу). Множество ударов осталось позади, и теперь основные трудности имели уже не физическую, а скорее, ментальную природу. Многие инструкторы говорят, что «адская неделя» на 90 % — испытание духа, и они правы. Вы должны доказать, что у вас достаточно воли, чтобы продолжать даже тогда, когда вы полностью исчерпали силы. Именно это и есть главная цель испытания.

И это, безусловно, эффективный способ отбора. Хотя, честно говоря, тогда мне это не приходило в голову. Я понял все позже, уже будучи в боевых условиях. Ты не можешь подойти к рынде и позвонить, чтобы оказаться дома, если по тебе стреляют. Здесь некому сказать: «Мне чашечку кофе и пончик, который вы обещали». Если ты уходишь, ты умираешь, и некоторые твои парни тоже.

Мои инструкторы по BUD/S всегда говорили что-то вроде: «Ты думаешь, что сейчас тебе плохо? Представляю, как ты отсосешь, если окажешься в Отряде. Там хуже, еще холоднее и еще тяжелее».

Лежа в полосе прибоя, я думал, что они — мешки с дерьмом. Мог ли я тогда вообразить, что через пару лет «адскую неделю» я буду вспоминать как кекуок [16].

Холод стал моим ночным кошмаром.

В буквальном смысле слова. После «адской недели» я всегда просыпаюсь дрожащим. Меня можно накрыть целой горой одеял, и мне все равно будет холодно, потому что я вновь прохожу через это в мыслях.

Об «адской неделе» снято так много фильмов и написано столько книг, что я не хочу тратить здесь ваше время на ее описание. Хочу сказать только одно: выдержать это испытание было намного тяжелее, чем прочитать о нем.