Если б мы не любили так нежно - Овидий Горчаков Страница 9

Однажды Джордж не на шутку разозлил вспыльчивую Шарон, сказав ей:

— Какая ты ирландка! Настоящие ирландцы рыжими не бывают.

Шарон гордилась своей ирландской кровью.

— Только ирландцы — чистые кельты, — упрямо заявила она Джорджу. — А шотландцы перемешались с англосаксами и скандинавами. Твои Лермонты пришли сюда из Нормандии, а прежде они были викингами, морскими разбойниками.

— Это было семь веков назад, — пожал плечами Джорди. — А ты не такая уж чистокровная ирландка. Кельты все темноволосые, а рыжие ирландцы пошли от рыжих викингов.

За такие слова Шарон наградила абердинского семинариста звонкой пощечиной.

— Врешь ты все! — крикнула она ему разъяренно, проворно отбежав шагов на десять. — И вовсе я не рыжая. У меня волосы золотые, как у Изольды! Выходит, по-твоему, и принцесса Изольда пошла от викинга?

— Изольду звали Белокурой, — кинул он ей сердито, — а ты рыжая! И веснушки у тебя рыжие!..

За это новое оскорбление она швырнула в него камнем и попала прямо в грудь. Камни Шарон бросала с мальчишеской ловкостью — Джорди сам научил ее делать это на морском берегу, где они соревновались, чей камушек большее число раз подпрыгнет на воде.

— Вы, шотландцы, — крикнула она издали, — продались со своим королем южникам, а мы, ирландцы, никогда не отдадим нашу свободу!..

Последнее слово осталось, конечно, за женщиной, тем более что эта женщина была ирландкой.

Капитан Эндрю Лермонт, как и все другие шотландские моряки, жаловался на стремление англичан взять всю морскую торговлю в свои руки. Повсюду в портах английские моряки задирали шотландцев, порой втроем и вчетвером избивая до полусмерти одного шотландца. Как в народонаселении, так и торговом флоте на одного шотландца приходилось шестеро южников, так что сладить с ними было трудно.

В 1609 году Эндрю Лермонту пришлось отправиться первым помощником капитана в плавание на корабле виргинской компании эрла Саутгемптона «The Sea Venture» — «Морское предприятие». Английская команда отказывалась подчиняться шотландцу. Во время бури судно потерпело крушение у Бермудских островов. Шесть человек погибло. Лермонт спас едва не утонувшего главного пассажира: губернатора Виргинии сэра Джеймса Гейтса. Высадившись на необитаемом островке, команда питалась фруктами и крабами и строила плот из обломков двух шлюпок. На этом плоту добрались до Джеймстауна, а оттуда в Англию. В Лондоне Лермонт рассказал о своих приключениях Вильяму Шекспиру, которому протежировал эрл Саутгемптон, хозяин виргинской компании, и Шекспир в невероятно сжатые сроки написал свою знаменитую «Бурю». В ней играли лучшие друзья Шекспира — Хеминг и Конделл, будущие редакторы его первого собрания сочинений в одном томе.

Когда Лермонт пошел посмотреть в театре «Бурю» («Tempest»), он несказанно изумился, увидев, что драматург изменил все имена, ввел зачем-то короля Неаполя и герцога Миланского и прочую знать, остров перенес из Атлантики в Средиземное море. Зато он включил в пьесу морскую песенку о девчонке по имени Кейт, услышанную им от Лермонта, вставил соленый морской жаргон, подслушанный в портовых кабачках Лондона. «Буря» была принята публикой довольно прохладно. Ее скоро сняли. Огорченный Шекспир говорил всем, что совсем бросит писать, никчемное это дело.

Первым поэтом Британии считался в те времена вовсе не Билли Шекспир, а поэт-лауреат, преемник великого Чосера некий Сэмюел Даниэль, которому король пожаловал щедрую пенсию вином. Сему лауреату суждено было кануть в безвестность. Так, говорили древние, проходит слава мирская!

В мае 1610 года, когда Джорди шел пятнадцатый год, отец вернулся из плавания к берегам Франции со скорбной вестью: 14 мая на улице в Париже фанатик Франсуа Равальяк двумя ударами кинжала убил короля Франции Генриха IV. «Le Roi est mort! Vive le Roi!» «Король умер! Да здравствует король!» Им стал юный сын Генриха бездарный Людовик XIII.

— Это был добрый король, — печально сказал капитан Лермонт о Генрихе. — Запомни его имя. Он стоял за свободу совести, за нас, протестантов, последователей Нокса, Кальвина и Лютера, за своих гугенотов. Это был умный и справедливый Государь. Убийцу, говорят, подослали отцы иезуиты. И наши шотландские гвардейцы, охранявшие короля, не смогли спасти его.

Вряд ли капитану Лермонту могло прийти в голову, что его сыну Джорджу доведется служить другому Государю, имя которого еще никто в Европе не знал. Не мог подумать тогда и сам золотушный отрок Михаил Романов, что бояре посадят его Царем на Москве…

Подобно русскому Царю Михаилу, своему ровеснику, Джордж в детстве болел золотухой.

Мама свято верила в чудодейственную силу гэльского способа лечить все болезни, а также порчу от дурного глаза серебряной и тем более золотой водой, для чего требовалось положить соответствующую монету — чем ценнее, тем лучше — в кружку с водою и опрыскивать ею пациента, истово творя молитву. Муж от такого лечения отказывался, а сын покорно сносил. К вящему изумлению скептика капитана Лермонта мама вылечила-таки сына. Однако скепсис капитана был неизлечим.

В семинарии до драк доходили споры между сторонниками крайних реформаторов Кальвина и Нокса и защитниками Епископальной церкви, за которую стоял король Иаков. Дядя Джорди, сэр Патрик Лермонт, был тогда героем борьбы шотландских протестантов против папистов. [19]

Мать не могла просветить Джорди по части всех этих премудростей, а отец посмеялся, потрепал его вихры и сказал ему:

— Весь этот спор — буря в стакане воды. Наш предок сэр Патрик Лермонт, убивая кардинала Битона, верил, что вся обрядовая сторона религии — поповские игрища. Надейся на Бога, а сам не плошай — вот моя религия! Но спор этот нужен королю Иакову, чтобы утверждать над нами самовластие. Мы, Лермонты, поддержали бы его, будь он достойным Государем вроде своего дела Иакова V, коему служил наш прадед сенешалем, но наш Иаков только самый образованный дурак в христианском мире!.. Даже нашего Берика и то не может вернуть Шотландии!

«Нашим» капитан Лермонт называл Берика потому, что Лермонты по преданию некогда, в Средние века, были эрлами этого пограничного шотландского города, соперничавшего с самим Лондоном по портовым оборотам. Один из Лермонтов был потом главным зодчим и строителем мощного Берикского замка. Король Иаков, боясь обидеть англичан, оставил Берик висеть между небом и землей, никогда не относя его ни к Английскому, ни к Шотландскому королевству и всегда называя его лишь королевским добрым городом Бериком-на-Твиде, который по этой причине вечно отказывался признать законы и Англии, и Шотландии.

— А вообще больше читай, — советовал сыну капитан Лермонт, — умнее друзей, чем книги, ты нигде и никогда не найдешь! Это завещал нам наш великий предок — сэр Томас Лермонт.