Русская Ницца - Сергей Нечаев Страница 9

Так Ривьера стала Французской Ривьерой. Кстати сказать, именно эта территория сейчас именуется Лазурным Берегом (это часть побережья от княжества Монако до города Сан-Рафаэль, и его протяженность составляет около 75 километров).

Карл IIIГонорий не стал противиться тому, что его владения сократились до границ нынешнего княжества Монако. Зато благодаря этому у него «вдруг» появилось триста тысяч франков на возведение казино (идея быстро и много заработать на игре в рулетку пришла в голову князю во время поездки по курортам Германии, где игорный бизнес тогда процветал). Анонимного инвестора, которому до наших дней принадлежит весь игорный и гостиничный бизнес Монако, нашла мать Карла III, вдовствующая княгиня Каролина. Она очень близко сошлась с Александрой Федоровной, с которой имела немало общего, так что не исключено, что этот капитал поступил в Монако через некие секретные финансовые каналы российского Министерства иностранных дел.

* * *

К сожалению, опыта в организации игорного бизнеса в Монако ни у кого не было. Денег в дело вложили немало, а вот с получением прибыли возникли проблемы: людей, согласных ехать через горы в какую-то приморскую «деревню», чтобы просаживать там свои состояния, оказалось немного.

Тогда был приглашен настоящий профессионал — Франсуа Блан, уже занимавшийся игорным бизнесом в Гомбурге, курортном местечке возле Висбадена. Дела у него шли настолько блестяще, что его прозвали «волшебником из Гомбурга». Блан приехал, все осмотрел и решил не связываться. И вот тогда-то свое решающее слово сказала его супруга.

Мария-Шарлотта Блан (урожденная Хенсель) родилась в Германии, в Фридрихсдорфе в семье простого сапожника и в молодые годы работала прачкой в Латинском квартале. С Франсуа Бланом ей удалось вырваться из среды пролетариев (муж начал карьеру с должности крупье), и Мария-Шарлотта желала взять реванш за погубленную у корыта молодость. Князь Монако устроил в ее честь прием, на котором поцеловал ей, бывшей прачке, руку! Считается, что именно этот поцелуй решил все, и Мария-Шарлотта нашла доводы, которые заставили ее мужа подписать контракт.

Согласно этому контракту, подписанному 31 марта 1860 года, Франсуа Блан выкупил концессию на игорный бизнес во владениях Гримальди на пятьдесят лет, и это было оценено почти в два миллиона франков.

Начал Франсуа Блан с того, что проложил через Альпы железную дорогу, а на побережье выстроил пристань, сделав княжество легкодоступным для туристов. На месте нескольких унылых селений было построено Монте-Карло — «город-мечта» с шикарными отелями, виллами, ресторанами, театрами, парками и цветниками. Для этого были приглашены лучшие архитекторы Европы, в том числе Шарль Гарнье (автор парижской Гранд-опера).

Монте-Карло. Казино

Шикарная ловушка для богачей была подготовлена, а тут еще Франсуа Блану просто везло: в 1871 году, вступив на престол объединенной Германии, император Вильгельм I из рода Гогенцоллернов повсеместно запретил игорные дома. Теперь Монте-Карло получило европейскую монополию на игру, так как оставшиеся кое-где вне Германии игорные дома не могли конкурировать с монакским «Казино».

На Бланов и Гримальди обрушился «золотой ливень». Теперь Франсуа Блана звали «волшебником из Монте-Карло», от желающих играть не было отбоя, а выиграть у казино было невозможно (ежегодно здесь совершалось 250–300 самоубийств, причем иные сводили счеты с жизнью прямо в зале, возле рулетки, и такой исход стал именоваться «профессиональным заболеванием проигравшихся»).

К концу жизни князь Карл III Гонорий получал от содержателей «Казино» уже четыре миллиона франков в год.

27 июля 1877 года Франсуа Блан скоропостижно скончался от болезни легких, оставив Марии-Шарлотте около восьмидесяти миллионов франков и процветающее дело, которое та взяла в свои руки.

Встав у руля, Мария-Шарлотта захотела получить титул княгини, но с бывшей прачкой не захотели связываться. И тогда она взяла реванш, выдав своих дочерей за самых настоящих аристократов и став тещей принца Ролана-Наполеона Бонапарта (внука Люсьена Бонапарта, брата Наполеона I) и князя Радзивилла.

* * *

Игорный комплекс в Монте-Карло строился во многом в расчете на русское присутствие на теперь уже Французской Ривьере, и эти ожидания целиком и полностью оправдались. Русские аристократы и морские офицеры охотно обживали Лазурный Берег, где, в отличие от чопорного Петербурга, расточительность и некоторая распущенность не только не осуждались, но даже одобрялись.

Да что там «некоторая распущенность». В историю под именем «сумасшедшей княгини» вошла Мария Голицына (между прочим, внучка великого полководца А. В. Суворова), в честь которой, кстати, была поднята первая в истории туфля с шампанским. В 1874 году она за несколько часов выиграла, а потом проиграла в Монте-Карло более миллиона франков. Именно с тех пор «русское безумие» (la folie russe) стало неким устоявшимся стандартом поведения русских на европейских курортах, подразумевающим неумеренные траты, шумные кутежи и нелепые, часто опасные для себя и окружающих выходки.

Очень интересный случай, связанный с игрой русских в Монте-Карло, рассказывает Н. В. Тимофеев-Ресовский — русский ученый, с 1925 по 1946 год работавший в Германии (его биография положена в основу известного романа Даниила Гранина «Зубр»):

«Был еще один адмирал у меня — предок по материнской линии. Это был мой внучатый дядя — брат моего деда, дядя моей матери — Всеволожский… В конце XIX века он уже был полный адмирал, и вот тут с ним такой курьез произошел. Со своей эскадрой он проделывал учебное плавание по Средиземному морю. Он был уже старый человек. И приехали они в Тулон, французскую военную гавань. И из Тулона его умолили съездить в Монте-Карло — играть. Он взял с собой несколько золотых франков — поехал посмотреть, что такое Монте-Карло. Поставил золотой на какой-то номер и получил в 32-кратном размере обратно. Так и пошло, пошло и пошло. А банк срывался, вот я не помню точно, не то, когда 3 миллиона, не то, когда 5 миллионов франков в тогдашнем… Банк проигрывал — считалось банк сорванный. На этот вечер игра прекращалась до следующего дня. Значит, таким образом, этот мой внучатый дяденька сорвал банк в Монте-Карло и, к страшному удивлению, миллионером вернулся к себе на эскадру. Сразу написал своему брату, моему деду Всеволожскому, в Калужскую губернию, что едет и просит где-нибудь поблизости от себя подыскать хорошее небольшое именьице и чтобы вокруг дома и сад был, и парк был бы старинный большой, и речка с мельницей, и прудами… И вскоре, через пару дней, поехал со своей эскадрой дальше. Останавливались в портах на Средиземном море, французских, потом итальянских, потом австро-венгерских (теперь югославских), потом греческих, наконец, Константинополь, и самое замечательное, что из Константинополя он своему брату, моему деду, послал письмо-телеграмму: «Пришли 100 рублей на обратную дорогу». Умудрился все эти миллионы оставить в Средиземном море. Оказывается, заходя со своей эскадрой в порт, он на три дня рестораны открывал для местного населения: «Жри, за мое здоровье, и пей». Так как этих портов на Средиземном море до черта, несмотря на дешевые цены того времени, он эти 3 или там 5 миллионов умудрился спустить. Не сам, сам он был непьющий старик; пил хорошие вина; не пьяница ù вообще не кутежник, ничего такого, а вот, значит, спустил таким образом. Приезжая мальчишкой с родителями, я еще застал времена, когда в итальянских кварталах помнили «конто русс», который открывал на три дня ресторан. Я-то уже его знал более чем восьмидесятилетним стариком. Старик был замечательный. Причем он решил, что, когда он состарится, а состарится в 85 лет, он застрелится. Так сказать, жить глубоким старцем не стоит. Он договорился с каким-то старым военно-морским лекарем, что он выдаст ему после самоубийства удостоверение, что это было не самоубийство, а острое умопомешательство старого адмирала. Для того чтобы похоронили по-православному, как следует, нормально, с церковными молебнами, церковными обрядами (самоубийц ведь не полагалось нормально хоронить). Так вот, он в 1906 году через несколько недель после того как отпраздновал 85-летие, застрелился и был торжественно похоронен по церковному обряду — чин чином».