Терновый венец Екатерины Медичи - Неля Гульчук Страница 9

Трубы и фанфары возвестили о прибытии высоких гостей.

Сопровождаемые Монморанси понтифик и его свита вошли во дворец. Сразу же при входе гостей ожидал первый приятный сюрприз. Поднявшись по лестнице, они остановились перед большим портретом Климента VII в папском облачении.

Анн де Монморанси галантно поклонился и произнес:

– Король постарался, Ваше Святейшество, чтобы ваше пребывание в Марселе не особенно отличалось от того образа жизни, который вы ведете в Риме.

Высокие гости вслед за главным распорядителем французского двора отправились дальше. Внутреннее убранство апартаментов, предназначенных для папы, приятно всех удивило. Повсюду царили красота и роскошь.

Франциск I, королева Элеонора, дофин и второй принц крови в окружении главных сановников королевства ожидали гостей в тронном зале. При входе в зал Его Святейшества все склонились в низком поклоне и ждали, пока владыка христианского мира проследует к стоящему на возвышении в центре зала богато изукрашенному трону.

Климент VII занял свое почетное место и мягко улыбнулся. Он оценил тонкость замысла короля: ничто не должно было затмить явление французам папы римского.

На понтифике была полотняная сутана и доходившая до колен в мелких сборках туника с узкими облегающими рукавами, плечи покрывала, спускаясь до локтей, алая бархатная пелерина, отороченная горностаем; этот мех украшал и его алую бархатную шапочку.

Король и королева бок о бок опустились на колени на вышитые золотыми нитями подушечки у подножия трона, затем поочередно почтительно приложились к папскому перстню.

После благословения наместника Господня на земле король, охваченный религиозным экстазом, с воодушевлением воскликнул:

– Ваше Святейшество, я выражаю вам свое глубочайшее почтение, как велят традиции моих предков, королей Франции. Признаю в Папе Римском Клименте VII истинного наместника Христова и преемника апостолов Петра и Павла.

«Меня не раз уверяли, что он самый красивый мужчина во Франции, с чем я охотно соглашаюсь, – отметил про себя папа, пристально разглядывая короля. – Его не портит даже длинный крупный нос. Он высокий и такой сильный, что может свалить медведя».

С нескрываемым любопытством папа рассматривал и новую французскую королеву Элеонору Австрийскую, сестру ненавистного ему императора Карла V. «Привлекательна… Великолепная стать… Белокура и белолица… Вот только нижняя губа ее портит, надменная и выпяченная, как у всех Габсбургов…»

Сидячих мест в тронном зале было мало: несколько кресел и скамеек, так что большинство знатных гостей, присутствующих на церемонии приветствия папы, вынуждены были стоять, а высочайшие монархи разместились в креслах рядом с понтификом.

Римский первосвященник благословлял знатных дворян, припадающих с глубоким почтением к его стопам, и украдкой следил за стоящим рядом с креслом короля принцем Генрихом Орлеанским, который был в отличие от всех хмур и явно не в духе. Климент VII с тревогой подумал, как бы этот четырнадцатилетний юноша не сорвал его замысел. Вдруг он в отличие от отца считает, что для него, французского принца, брак с девушкой из рода флорентийских банкиров – недостойный его неравный брак. Хоть бы в сердце этого не по годам зрелого и рослого юноши не было противления отцовской воле.

Едва закончилось благословение папой высокопоставленных особ королевства, на смену душевному порыву французского монарха быстро пришли политика и расчет.

– Ваше Святейшество, когда вы намерены приступить к переговорам и окончательному утверждению и подписанию договора? – спросил король.

– Сегодня же, после короткого отдыха, – ответил папа.

Во второй половине дня Климент VII и Франциск I приступили к переговорам, касающимся в первую очередь личных интересов Его Величества и Его Святейшества. Бракосочетание герцогини Флорентийской и герцога Орлеанского являлось лишь поводом для осуществления их замыслов.

Климент VII постоянно искал возможности для гарантии своей самостоятельности, ловко лавируя между монархами могущественных государств. Он всегда считал, что испанская империя более опасна для Италии, чем французское королевство. Господство клана Медичи во Флоренции вновь стало возможным только под покровительством императора. Но Климент VII желал быть выше Карла V. Он был убежден, что только по его повелению подданные могут судить и свергать королей, а папу никто не смеет судить. Необходимость обеспечить папскому престолу стабильность стала для него превыше всего на свете.

Франциск I не сомневался, что Климент VII вступил с ним в переговоры, чтобы подготовить западню для беспокойного Карла V. Этот союз помог бы свергнуть в Италии господство испано-габсбургской династии и тем самым спасти интересы папского абсолютизма.

Французский король главным в предстоящих переговорах и бракосочетании видел возможность при поддержке и содействии папы отвоевать у императора Милан, Геную, Неаполитанское королевство и герцогство Урбино. Хотя номинально Екатерина еще продолжала носить титул правительницы Урбино, герцогство предстояло отвоевать у семейства Делла Ровере.

Происхождение Екатерины в данной ситуации для французского короля не являлось особенно важным, ведь она выходила замуж не за дофина, который, благодаря Господу, отличался, как и второй сын, отменным здоровьем.

В беседе с глазу на глаз папа и король должны были уточнить все статьи брачного договора, который утверждался обеими сторонами уже в течение двух лет.

Ни папа римский, ни король французский не могли забыть, каким унижениям подвергал их Карл V: папу – разгромом Рима, короля – позорным пленением его самого и его старших сыновей. Тяжкие воспоминания и того и другого постоянно взывали к отмщению. Они вместе посетовали на общие несчастья.

Из окон зала, где проходили переговоры, открывался великолепный вид на море.

– Даже небеса оказывают нам и нашим чадам явное благоволение. Я даю в приданое Екатерине сто тысяч экю при условии, что она откажется от своих владений во Флоренции.

Папа выжидающе поднял брови.

– Ваше предложение я считаю приемлемым, – согласился король. Со своей стороны он тоже не скупился. – Я подтверждаю, как и было согласовано прежде, предоставить ренту в тридцать тысяч ливров для принца, десятитысячное наследство и полностью меблированный замок для его жены. Вы же, Ваше Святейшество, со своей стороны должны помочь юным супругам вновь обрести для их совместного правления герцогство Урбинское.

Климента VII это удовлетворило.

Франциск I хорошо понимал ситуацию – он был уверен, что необходим папе.

– Это будет многообещающий брак, – продолжил король и напомнил о главном, – при условии, что Милан, Генуя и Неаполитанское королевство будут принадлежать французской короне.

– Отлично, – очень спокойно, с улыбкой произнес римский первосвященник, – к этому решению я пришел уже давно. Приданое невесты обогатилось дивными драгоценностями, подаренными лично мной: «Неаполитанским яйцом», «Миланским пиком» и «Генуэзской скрижалью».