Владимир Мономах - Василий Седугин Страница 9

– Ты хоть напоследок виделся со своей любимой? – подскакав к Мономаху, спросил Олег.

– Конечно. С женой – и не проститься?

– Я не про жену говорю. К Белославе перед дорогой завернул?

– Как можно? Я женатый человек.

– У вас такая любовь, за версту видно. Я бы не утерпел!

– Нехорошо это. Недостойно князя. И вообще женатого человека.

– А, вечно ты проповеди и поучения читаешь, – разочарованно протянул Олег. – Скучный ты человек, Мономах!

Олег поскакал дальше, а Владимир погрузился в думы. Брат разбередил старую рану. Как тяжело было в первые недели и месяцы после расставания с Белославой! Как рвался к ней, чтобы хоть издали увидеть ее, проводить взглядом… Но находил в себе силы, наступал на свою тоску и, наконец, переломил себя. В последнее время стал вроде забывать ее. И вот так некстати Олег напомнил…

Поход проходил спокойно. У Калиша соединились с польским войском. Король Болеслав пригласил русских князей в свой шатер. Шатер был из желтого шелка, внутри наполнен мягким солнечным светом. Посредине стоял походный столик со складными стульчиками. Королю было за пятьдесят, но он сидел молодецки подбоченившись, изредка трогая лихо закрученные усы.

– Проше паны! Угощайтесь без стеснения. Чувствуйте себя как дома!

Рядом с ним располагалась королева Ядвига, дама лет двадцати. Увидев ее, Олег сразу стал задумчивым, движения его сделались медленными, а глаза томными, глубокими. Никто этого не заметил. Зато королева стала украдкой кидать на него любопытные взгляды.

– Я рад видеть русских князей на своей земле, – говорил Болеслав, любезно и в то же время свысока поглядывая на гостей. – Польские короли всегда ценили близкие связи с соседней Русью. Моя мать русская, а тетя отдана замуж за русского князя, сына Ярослава Мудрого. Я тоже со своей стороны много сил и старания прилагаю для укрепления дружеских отношений. И наш совместный поход против общего врага, чешского пособника Германской империи, еще одно подтверждение тому.

«Однако ты не побрезговал воспользоваться феодальной усобицей на Руси, чтобы отхватить у нас Червенские земли, – подумал про себя Мономах, внимательно слушая короля. – И если бы я не вышиб твои войска из наших волостей, ты до сих пор считал бы их захват за проявление братских чувств к нашей стране».

Но вслух сказал:

– Мы высоко ценим дружбу великого польского государства и готовы всячески поддерживать ее.

Затем перешли к текущим заботам. Король поинтересовался, достаточно ли взяли с собой продовольственных запасов русы, не нужна ли какая помощь. Мономах ответил, что спокоен за пропитание воинов, а если возникнет нужда, то везет с собой казну, за счет которой будет куплено все нужное в пути. Вопрос был важным, королю не хотелось стычек населения с русскими воинами, а Мономаху не нужна была вражда поляков.

Много внимания было уделено порядку следования войск, их взаимодействию в пути, устанавливались способы связи между подразделениями. Потом приступили к трапезе, которая затянулась допоздна. Король, разгоряченный хмельным, расчувствовался настолько, что проводил русских князей за пределы шатра. Олег шел последним и, когда Болеслав скрылся за пологом, повернулся к королеве и горячо прошептал:

– Пани, я без ума от твоей красоты!

Она вспыхнула и наградила его жарким, влюбленным взглядом. Он выскочил наружу, не чувствуя под собой ног.

Наутро началось движение войск. Стояли хорошие летние денечки. Дорога проходила через пашни и луга, разбросанные по отрогам Карпат. Олег скакал вдоль дороги, обгоняя колонну войск. Увидел красивый разброс цветов, слез с коня, набрал охапку и поскакал дальше. Он знал, что впереди следует королева. А вот и ее возок, окруженный телохранителями. Олег привстал на стременах, вглядываясь в группу конников, у него хищно изогнулись лепестки носа, в глазах появился холодный блеск. Выждав момент, он толкнул каблуками сапог коня, подскочил к возку, умудрился между телохранителями найти небольшой промежуток, пронырнул в него и оказался возле королевы. Она изумленно смотрела на него. Не теряя времени, Олег подал ей букет и, гикнув, вырвался из окружения стражников и умчался вдаль. Это произошло столь стремительно, что никто не успел что-либо понять, только Ядвига, прижав цветы к груди, растроганно смотрела вслед русскому князю…

Войска подошли к Одре, началась переправа. Первыми тронулись всадники. Молча, не сходя с коней, сотни вошли в воду, и река запестрела разноцветными плащами. Следом с телегами, камнестрелами, камнями для метания поплыли сколоченные на берегу плоты; слышались голоса начальников, командовавших воинами, те изо всех сил налегали на большие весла, чтобы течение не снесло их далеко от места переправы. Между ними быстро двигались лодчонки, нанятые у местного населения.

– Впервые вижу такую силу, – говорил Олег, радостно блестя глазами. – У меня сердце ликует при виде такой картины. Так бы и перелетел на ту сторону!

– Переправляйся, раз не терпится, – с улыбкой отвечал Мономах. – Наладишь движение подразделений по Чешскому лесу. Кинь во все стороны разъезды, как бы противник не устроил засады.

Олега только и видели.

Мономах отплыл с последним плотом.

Сумрак Чешского леса не смутил русские войска. Леса были привычны, большинство воинов выросли в них. Появись противник в чаще, тотчас бы изготовились для встречного боя. Но, видно, не по нутру было закованным в железо рыцарям сражаться среди деревьев; им подавай широкое поле, где можно развернуться широким строем и ударить плотными рядами.

И точно: только миновали леса, как увидели чешские и германские войска. Мономах подскакал к польскому королю, стал говорить возбужденно:

– Надо побыстрее развернуть силы. Пока наши войска выбираются из леса, чехи с немцами имеют прекрасную возможность разбить нас по частям. Опасный момент наступил, надо во что бы то ни стало остановить противника, если он попытается напасть на нас.

– Мои войска идут первыми, – отвечал Болеслав. – Я приказал занять позицию в центре, чтобы прикрыть дорогу. За моей спиной ваши полки спокойно выйдут из леса и займут правое и левое крыло от меня.

Мономаху понравилось распоряжение короля. «Точность расчета, правильное решение, – подумал он про себя. – С таким союзником можно спокойно идти в бой».

Олегу Мономах поручил левое крыло, передав в его подчинение ростово-суздальскую рать и дружину великого князя; под свою руку он взял своих воинов и переяславские полки.

Противник все же не утерпел и ударил во время развертывания союзных войск. Тяжелая рыцарская конница выставила копья, тронулась с места и, набирая ход, грузно поскакала на поляков. Прогнулась, застонала под тысячами копыт покрытая зеленой травой земля. Навстречу им вылетели тучи стрел, кое-где вызвав замешательство и нарушение порядка; однако основная масса продолжала неумолимо приближаться к плотному строю поляков; те выставили вперед длинные пики, приняв на них передовые ряды рыцарей. Оба строя сомкнулись, и воздух огласился грохотом железа, криками людей и ржанием коней; началось страшное, беспощадное избиение одной группы людей другой.