Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память - Юлия Кантор Страница 9

Итак, советский сценарий относительно Эстонии, Латвии и Литвы был примерно одинаков. Сначала СССР предлагал заведомо неприемлемые условия, потом шел на некоторые «уступки», что давало Кремлю основания говорить об уважении партнера по переговорам. И все это происходило на фоне сосредоточения советских войск на границе. В качестве «сопутствующего» к пактам о взаимной помощи документа Советский Союз подписал с Литвой, Латвией и Эстонией торговые соглашения.

В Кремле были вполне довольны итогами переговоров. «Мы думаем, – сказал Сталин генеральному секретарю Исполкома Коминтерна Г. Димитрову 25 октября 1939 г., – что в пактах взаимопомощи (Эстония, Латвия, Литва) нашли ту форму, которая позволяет нам поставить в орбиту Советского Союза ряд стран. Но для этого надо выдержать – строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизирования»⁷³.

Таким образом, договоренности с Германией о разделе сфер интересов и война в Европе стали теми необходимыми условиями, при которых советское руководство могло достаточно свободно действовать в отношении Прибалтики. Советский Союз приступил к реализации своих намерений, пользуясь традиционной практикой военно-политического давления и посулов в зависимости от конкретной обстановки применительно к каждой прибалтийской стране. Лишенные поддержки великих держав Европы, страны Балтии оказались один на один с требованиями советского руководства. С 10 октября 1939 г. советско-германские соглашения по Прибалтике были подтверждены соответствующими договорами⁷⁴.

Правящие круги Балтии были поражены степенью советско-германского взаимодействия. Наступление Красной Армии 17 сентября 1939 г. и подписание советско-германского договора о дружбе и границе 28 сентября 1939 г. вызвали в Эстонии, Латвии и Литве растерянность, которая временами граничила с паникой. Тем более, что секретные протоколы к нему предусматривали переход Литвы из германской в советскую зону интересов и переселение немецкого меньшинства из балтийских стран в Германию⁷⁵. Таким образом, уже во второй половине сентября 1939 г. балтийские государства оказались по существу в советско-германском окружении⁷⁶.

О секретных протоколах к советско-германским договорам 23 августа 1939 г. и 28 сентября 1939 г. руководителям Эстонии, Латвии и Литвы стало известно через несколько дней после их подписания⁷⁷.

Анализируя советско-балтийскую «переговорную» ситуацию этого периода и в этой связи «сговорчивость» балтийских элит, следует иметь в виду, что итоги советско-финской войны были расценены в малых странах совершенно иначе, чем в великих державах. Если в Берлине и Лондоне были изумлены тем, сколько сил и времени потребовалось Красной армии для прорыва обороны финнов, то в Таллине, Риге и Каунасе, наоборот, считали, что Финляндия понесла напрасно огромные человеческие жертвы. В странах Балтии преобладало мнение, что вооруженное сопротивление приведет к значительным человеческим потерям и последующим жестоким репрессиям, что поставит под вопрос саму судьбу малых народов⁷⁸. Следует также упомянуть, что СССР во время «незнаменитой» советско-финляндской войны активно использовал свои базы в Эстонии и Латвии для боевых операций на море и в воздухе⁷⁹. При этом советское правительство нарушало договор от 28 сентября 1939 г. о базах, где говорилось, что он действует только в случае войны с великой европейской державой⁸⁰. Финляндия никак не могла быть отнесена к их числу. Более того, поврежденные советские самолеты садились на эстонских аэродромах и получали там техническую помощь, а корабли советского ВМФ использовали не только базу, но и другие порты⁸¹. Политические круги балтийских государств находились в шоке от поражения Франции, которое произвело на них еще большее впечатление, чем разгром Польши в сентябре 1939 г. К этому надо добавить, что, хотя советские дипломаты и разведчики постоянно сообщали в Москву о «происках» Балтийской Антанты, на практике никакого сдвига в сфере укрепления военно-политического сотрудничества между балтийскими странами не произошло⁸². Весьма показательно, что, когда литовское руководство обсуждало возможность военного сопротивления, никто даже не вспомнил о Балтийской Антанте⁸³.

Осенью 1939 – весной 1940 г. в правящих кругах Литвы, Латвии и Эстонии время от времени рассматривался вопрос о создании правительства в эмиграции или какой-либо другой структуры со схожими функциями в случае полномасштабного советского вторжения. На практике ничего в этом направлении сделано не было. В современной балтийской историографии преобладает точка зрения, что этим сюжетам по различным причинам не уделялось должного внимания⁸⁴. Отчасти это было и результатом деятельности советской разведки, которая постоянно поддерживала контакты с верхушкой стран Балтии⁸⁵. Однако главное заключалось в том, что вряд ли удалось найти страну, которая захотела бы принять у себя балтийские правительства в эмиграции. Получать дополнительные проблемы без каких-либо очевидных политических преимуществ никто не хотел, особенно в условиях Второй мировой войны⁸⁶.