Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура - Альфред Рамбо Страница 9

Король. Королевская власть в 1236 г. Внутренняя политика Людовика Святого; феодальная война и война с Англией. Монархическое правление в Лангедоке: Людовик Святой и Альфонс Пуатьеский. Внешняя политика Людовика Святого. Преобладание Франции в Европе.

Король. Людовик IX, самая светлая личность Средних веков, известен нам лучше, чем какой бы то ни было другой деятель этой эпохи. О нем давно все сказано как о человеке, короле и святом; интимные воспоминания и всякого рода документы, подлинность которых стоит вне сомнений, всесторонне осветили эту замечательную личность. По наружности это был, по словам Жуанвиля, «прекрасный рыцарь»: высокого роста, отлично сложенный, сильный, с симпатичным и открытым лицом, живым взором, белокурыми волосами, светлым цветом лица и румянцем северянина, — «ангельская фигура», как замечает один современник, брат Салимбене, видевший его вблизи. Веселый и остроумный, он любил непринужденные беседы со своими близкими, и официальная важность и этикет были неизвестны при его дворе; в течение большей части своей жизни этот ласковый и добродушный король вовсе не был тем строгим богомольцем, каким изобразили его некоторые монахи. Счетные книги его дворца показывают, что он любил охоту, тратил большие деньги на лошадей, собак и соколов, одевался в золотую парчу, шелк и пурпур и на придворных празднествах обнаруживал ту роскошь и расточительность, которые в то время считались добродетелью среди высшего общества. Посредственный полководец, но очень храбрый солдат, он обнаруживал на войне спокойное бесстрашие, которое возбуждало удивление в его врагах. Известно, как высоко стоял он в нравственном отношении; это был образец всех добродетелей, законченный тип христианина и верующего — в такую эпоху, когда вера, утратив уже свою непосредственность, начинала ослабевать, — набожный до того, что утомлял своих духовников, страстный поклонник благочестивых дел, одержимый тем «безумием веры», которого не понимали уже и сами папы: одним словом, король-святой XI в., случайно попавший в XIII в. Внутренняя и внешняя политика, законодательство и дипломатия — все подчинено у него христианской идее, тому чисто религиозному мировоззрению, которое прежде всего делает короля, путем любви и милосердия, отцом его народа, и путем правосудия — главой государства, обязанным охранять права каждого и внушать уважение к предписаниям как церковных, так и феодальных законов, — в общем, воплощением порядка и мира.

В других отношениях Людовик IX — вполне сын своего времени. Из политического и территориального наследия Филиппа Августа он взял лишь то, что следовало ему, что позволила ему взять его щепетильная честность святого; но то, что он оставил за собой, он охранял с непоколебимой твердостью. Ревностный христианин, он неослабно защищал королевские прерогативы и права светского общества против захватов духовенства. Относясь с большим уважением к обычаю и феодальной традиции, он тем не менее в значительной степени расширил монархическую власть, достигнув этого не чем иным, как исполнением своих королевских обязанностей. Честолюбивая завоевательная политика, которую завещали ему его предшественники, окрепла в его руках единственно в силу его личных добродетелей и его правосудия. Было бы так же наивно упрекать его за самовластие правительственных мер и фанатизм некоторых указов, как и за бесполезность и опасность его заморских экспедиций. Все это объясняется искренностью его веры и тем глубоким сознанием своей ответственности, которое заставляло его не только охранять интересы его подданных в этом мире, но и, в особенности, предуготовлять им спасение в жизни будущей. Правление Людовика Святого есть правление исключительной личности, которая подчинялась христианскому чувству и которой постоянно руководили принципы более высокие, чем политика традиций.

Королевская власть в 1236 г. В ту минуту, когда начинается личное правление сына Бланки Кастильской, королевская власть уже сделала самый трудный свой шаг и исполнила самую трудную часть своей задачи. Король сделался самым крупным собственником королевства: его материальное могущество наконец соответствует его достоинству. К старому королевскому домену, охватывавшему Пикардию, Иль-де-Франс и Берри, присоединились группа сеньорий, отнятых у Плантагенетов (Нормандия, Анжу, Мен и Турен, Пуату и Сентонж), недавние приобретения в Центральной Франции (Овернь) и наследие монфорского дома (сенешальства Бокер и Каркассон). Сюда еще не входят ни отдельные поместья, рассеянные по всем провинциям, ни коммуны, подчиненные королевской власти, ни северные и южные епископства, в большей или меньшей степени зависевшие от короля. Во Фландрии, Бретани, Шампани, Бургундии, Гаскони и Лангедоке еще существуют крупные феодальные княжества; но каждое из них стоит под бдительным надзором могущественных чиновников, представителей королевского правительства, стоящих во главе сенешальств и судебных округов; многие из этих княжеств уже сильно расшатаны и не способны к сопротивлению. Тулузское графство существует лишь номинально. Раймонд VII видел, как дробилось его государство, и не мог свободно располагать даже тем жалким обломком своих владений, который оставили ему из милосердия; его наследник предписан ему: это — один из братьев французского короля. Ему суждено было видеть, как водворилась в его землях инквизиция, полновластно исполнявшая свое кровавое дело, и возник Тулузский университет, другое оружие против ереси ее покровителей. Фландрия, опасная при Филиппе Августе, уже не беспокоит Людовика IX: ее взоры направлены на Восток, и она истощает свои силы в непосильной задаче: снабжать королями и деньгами Латинскую империю. Бургундия всегда была самым слабым из крупных феодов: ее герцог, бессильный сам по себе, всецело поглощен заботой составить себе домен и борьбой с епископальными и монастырскими сеньориями, занимающими большую часть территории герцогства. В Бретани Пьер Моклерк, униженный, лишенный Беллэма, уже не думает возобновлять свою неудачную попытку. Граф Шампанский унаследовал Наваррское королевство, бесполезное вследствие своей отдаленности; взамен этого приобретения он принужден был уступить короне суверенитет над половиной своего феода (Блуа, Шартр, Сансер, Шатодён). Остаются Аквитания и Гасконь, владения английского короля — единственный опасный пункт, откуда еще можно ждать грозы; ибо, если французские феодалы не смеют поднять головы, то соперничество между коронами Франции и Англии, которое началось в XI в. и продолжится вплоть до Нового времени, постоянно существует в скрытом состоянии.