Мудрый король - Владимир Москалев Страница 9

Вскоре оба они скрылись в чаще.

Гарт вспомнил о королевской охоте. На кого пойдет облава: на кабана, оленя, а может, на эту самку с детенышем? Только он так подумал, как на другом конце поляны показался всадник в полном вооружении. Увидев Гарта, остановился, надел шлем, выставил копье для боя и громко крикнул:

– Эй, рыцарь! Кто бы ты ни был, я обращаюсь к тебе и требую, чтобы ты выслушал меня. В Блуа живет прекрасная графиня, ее зовут Алоиза, она жена графа Блуаского и дама моего сердца. Свет ее очей подобен лучу солнца во тьме, губы – вишни из садов персидского шаха, а голос подобен журчанью лесного ручья. Согласен ли ты с этим? Если да, то признай, что нет женщины на свете прекрасней моей дамы, и мы с тобой мирно разойдемся. Если же ты откажешься признать правоту моих слов, тогда…

«Вот еще один ненормальный, свихнувшийся на кодексе рыцарской чести, – подумал Гарт. – Сколько их, тупоумков, бродит по дорогам Франции?»

– Что же тогда? – ухмыльнулся он в ответ.

– Мы скрестим наши копья не на жизнь, а на смерть и будем биться до тех пор, пока один из нас не упадет мертвым, – донеслось до него.

– Хм, любопытно. Что, если упаду я? – спросил Гарт.

– Тогда я возвращусь к даме моего сердца и расскажу ей о победе, одержанной мною в ее честь.

– Ну а если свалишься с коня ты?

– Значит, твоя дама окажется прекраснее моей и мне останется признать свое поражение. Кто твоя дама, скажи мне, я хочу знать!

У Гарта не было дамы сердца. Но он тотчас вспомнил Эрвину.

– Ей идет восьмой десяток, ее лицо в морщинах, руки и ноги трясутся. Она еле стоит на ногах и просит милостыню у харчевен и церквей.

– И эту оглоблю ты избрал дамой своего сердца? – захохотал рыцарь.

– Представь. А твою, говоришь, зовут Алоизой? Жаль, что я ее никогда не видел.

– Это не имеет значения.

– Значит, ты сказал, она живет в Блуа? Постой, я, кажется, припоминаю одну Алоизу. Она замужем и тоже из этих мест. Мне как-то рассказывали о ней на веселой пирушке. Это та, у которой столь длинный нос, что на него могут усесться пять ворон разом? У нее к тому же поросячьи глазки и так оттопырены уши, будто их с самого рождения прижимали к щекам. Ко всему прочему, сдается мне, она крива на один глаз, да еще и хромает. Поздравляю, хорошую дочь Евы ты себе выбрал, приятель! Клянусь непорочным зачатием Девы Марии, моя дама даст сто очков вперед твоей.

– Что-о?! – вскипел рыцарь, принимая положение для боя. – Ты посмел сказать такие слова о даме моего сердца?

– Почему бы и нет, если она уродина? Должно быть, ты и сам уродлив, друг мой, коли тебе нравятся создания, больше похожие на мышей, нежели на женщин.

Рыцарь зарычал, вонзил шпоры в бока лошади и помчался вперед.

Гарт спокойно смотрел на него, не двигаясь с места. Лишь положил копье на холку коня. Потом усмехнулся:

– Глупец! Если ему удастся вышибить меня из седла, я всего лишь свалюсь с коня. А если вылетит из седла он, то загремит всей своей грудой железа; оно долго еще будет догонять его, пока не переломает ему все кости.

И, когда рыцарь уже готов был ударить, Гарт резко выбросил вперед руку с копьем. Всадник взмахнул руками и упал, будто сноп. Земля задрожала в этом месте, и посыпались с рыцаря шлем, подлокотники и наколенники. Долго еще, чертыхаясь и отплевываясь, не мог подняться с земли воздыхатель прекрасной Алоизы из Блуа. Когда стал на ноги, оказалось, что он охромел и оглох на одно ухо.

Вид его был жалок: половина доспехов на земле, шлем в грязи, кольчуга разорвана, щит продырявлен, а копье разлетелось в щепы. Тем не менее он с достоинством сохранял стойкость духа. Смело взглянув в глаза противнику, даже не потрудившемуся слезть с коня, он сказал, но уже не таким голосом и вызывающим тоном, как прежде:

– Ты победил и имеешь право взять меня в плен, чтобы получить выкуп. Я говорю это, зная, что не сумею поднять меча: мое правое предплечье сильно болит и, кажется, кровоточит. Называй свою цену, рыцарь, и клянусь, ты получишь выкуп сполна. Впрочем, я могу предложить тебе другой вариант: ты возьмешь моего коня и оружие, а меня как побежденного отпустишь восвояси. Видит Бог, мне все равно. Конечно, мне жаль коня. Ведь ты заберешь его у меня, верно?

– Таковы правила рыцарских поединков.

– Я уплачу за него, не сходя с этого места. Цена за хорошего коня – пятьдесят тулузских су. Устраивает тебя такая сумма или она кажется тебе недостаточной? Если так, я ее удвою.

– Устраивает, – согласился Гарт, спешиваясь, – но прежде чем вести торг, давай-ка займемся твоей раной. Кровь льет у тебя из рукава. Не останови ее – можно отдать богу душу. А ну, снимай кольчугу и куртку, да поживее.

И Гарт, разорвав тунику у пояса рыцаря, принялся накладывать жгут ему на руку. Когда кровь таким образом удалось остановить, Гарт помог раненому забраться в седло.

– Далеко ли твой замок? Сможешь ли доехать один? Хочешь, я поеду с тобой, поклонник дамской красоты?

Рыцарь некоторое время глядел на него, решая, видимо, какую-то сложную задачу. Потом проговорил:

– Ты Гарт де Марейль, теперь я понял. Мне говорили. Но я бы не догадался, если бы не твой благородный поступок. Черт возьми, нашему рыцарству не мешало бы поучиться у тебя хорошим манерам. Клянусь, оно стало бы только чище. Что касается моего замка, то он не так уж далеко: между Шато-Тьерри и Руси. Я доберусь сам, не беспокойся за меня. А это, – он вытащил из кармана и вложил в руку Гарту тяжелый кошелек, – за мою лошадь, которую ты мне любезно согласился вернуть. Здесь ровно пятьдесят су. Это даст тебе возможность долгое время прожить безбедно ^[5]. А теперь прощай. Может быть, мы еще встретимся. Во всяком случае, я не забуду, что вызвал на бой самого Гарта де Марейля.

– А как твое имя?

– Гуго де Каламер.

И рыцарь неторопливо направился в ту сторону, откуда приехал.

А Гарт повернул к Нуайону.

Доехав до тропы, что вела краем Суассонского леса, он остановился. Куда же теперь? Влево – Нуайон, вправо – Крепи, за спиной – Компьеньские болота и лес, о котором говорила Эрвина. Гарт стал вспоминать ее последние слова: звери, рыцарь, змеи и река. Звери… Не встреча ли это с отрядом наемников, которых люди называют «зверями» за их грубость и жестокость? Дальше – рыцарь. Сбылось, как и предсказывала. Потом змеи. Но здесь их нет, они там, за спиной, в болотах. Какого черта лезть туда на свою погибель? А может, эта женщина имела в виду других змей, например, сборщиков налогов или людей епископа, тоже занимающихся грабежом крестьян? Но вода?… Откуда она здесь? Впрочем, если подумать о болотах… может, и вправду близ них протекает ручей. И, наконец, дева верхом на муле без узды. Тут уж явно старуха была не в своем уме. Какая дева? Откуда? Ни живой души вокруг.