Царь Соломон - Петр Люкимсон Страница 89

При этом с теологической точки зрения крайне важно то, что Иеровоам принадлежал к колену Ефремову, то есть являлся потомком Иосифа. Тут следует вспомнить, что праотец еврейского народа Иаков изначально собирался жениться на Рахили, а ее сестру Лию за него выдали обманом. Согласно еврейской мистике, первенцем Иакова должен был стать именно Иосиф. Ему же была уготована участь «царя», то есть главы над братьями — если бы все случилось так, как изначально хотел Иаков. То, что Иосиф родился у Рахили, когда Лия была уже многодетной матерью, а затем, после скандала между Иаковом и Рувимом, старшим над братьями стал Иуда, не отменяет «потенциала первенца» Иосифа и сохраняет за его потомками право на царскую власть. Вот почему, решив отобрать значительную часть царства у потомков Соломона, Всевышний передает ее именно потомку Иосифа — Иеровоаму ^[177].

Однако, повторим, с точки зрения рационального историка вся эта сцена выглядит совершенно по-другому. Ахия выступает в ней представителем тех кругов священнослужителей, которые (и небезосновательно) были разочарованы политикой Соломона, оказавшегося куда менее ревностным и верным слугой Всевышнего, чем его великий отец. В этих кругах постепенно начинала вызревать идея заговора. При этом противники Соломона не могли не понимать, что колено Иуды вряд ли поднимется против царя, так как оно чрезвычайно довольно предоставленными ему привилегиями. Но вот недовольство провинции, глухой ропот десяти колен вполне можно было использовать для восстания.

Для воплощения этого плана в жизнь заговорщикам нужен был харизматичный лидер, и в его поисках они обратили внимание на сделавшего стремительную карьеру Иеровоама. То, что он фактически уже стоял во главе двух колен, являвшихся потомками Иосифа, лишь усиливало шансы на то, что народ примет его в качестве претендента на престол.

Для сторонников этой точки зрения встреча Ахии и Иеровоама за стенами Иерусалима, да еще без свидетелей («на поле их было только двое»), была отнюдь не случайной. По всей видимости, Ахия назначил ее, чтобы посвятить Иеровоама в идею заговора и посмотреть, как тот на нее отреагирует. Не исключено, говорят они, что Ахия представил Иеровоаму свой замысел отторжения династии Давида от царства как данное ему пророчество и предупредил Иеровоама, что поддержка «партии Бога» будет обеспечена ему лишь в случае, если он проявит себя таким же ревнителем Всевышнего и Закона Моисеева, каким был Давид.

Но, так или иначе, ясно одно: разговор с Ахией оказал огромное впечатление на Иеровоама. Он мгновенно уверовал в свою миссию и стал жить мечтой о том дне, когда он воссядет на престоле. «Ободренный такими речами предсказателя и будучи по самому характеру своему юношей пылким и готовым на рискованные мероприятия, Иеровоам уже не был в состоянии успокоиться, но лишь только занял пост военачальника, вспомнил о предсказании Ахии и начал свои попытки склонить народ к отпадению от Соломона, причем побуждал народ передать ему, Иеровоаму, верховную власть» ^[178], — пишет Флавий.

Не исключено, что заговор Иеровоама зрел годами, а Соломон, ни о чем не догадываясь, продолжал возвышать его.

В итоге, если верить версии Септуагинты, Иеровоам был назначен начальником всех армейских гарнизонов в землях всех тех же колен Ефрема и Манассии и решил, что время исполнения пророчества пришло (хотя в пророчестве ясно сказано, что Иеровоам станет царем только после естественной смерти Соломона). Опираясь на эти два колена, Иеровоам поднял мятеж, но Соломон жестоко подавил его. «Соломон же хотел умертвить Иеровоама, но Иеровоам встал и убежал в Египет к Сусакиму, царю Египетскому, и жил в Египте до смерти Соломоновой» (3 Цар. 11:40).

Шешонку-Сусакиму было уже не впервой давать приют и оказывать покровительство врагам израильского царя, который чем дальше, тем больше раздражал его. Соломон, безусловно, не мог не понимать всей опасности, которую представлял для его трона «окопавшийся» в Египте Иеровоам (а также, вероятно, большая партия его сторонников), но предпринять против него ничего не мог — особенно с учетом того факта, что его отношения с Египтом к этому времени разладились окончательно.

***

Показательно, что мидраш, в отличие от Флавия и Септуагинты, отнюдь не приписывает Иеровоаму попытки вооруженного бунта, рисуя его одновременно прямым и честным человеком.

Финансовые дела Соломона, говорит этот мидраш, в значительной степени пошатнулись из-за чрезмерных желаний его жен и наложниц, требовавших себе все новых золотых украшений, благовоний, рабов и рабынь. Особенно непомерной была в этих требованиях дочь фараона, которой было мало того, что она жила в роскошном дворце и что даже ее рабыни ели на золотой посуде. Когда дворец дочери фараона перестал вмещать всех ее слуг и служанок, она потребовала построить для них еще один дворец, и Соломон отдал указание выполнить это ее желание.

Однако место, которое он определил для строительства нового здания, перекрывало ту дорогу, по которой в Иерусалим обычно шли паломники, и это возмутило руководившего строительными работами в столице Иеровоама.

Кипя от гнева, Иеровоам явился к царю и заявил, что его отец, царь Давид, никогда не позволил бы себе принять подобное решение, с одной стороны, создающее неудобства для народа, а с другой — оскорбляющее Всевышнего, к Которому народ идет поклониться. В заключение своей речи Иеровоам попросил Соломона отменить решение о строительстве нового дворца для прислуги царицы.

Соломон сначала отпустил Иеровоама восвояси, но затем, будучи взбешен его дерзостью, повелел арестовать и казнить главного «прораба». Узнав об этом, Иеровоам и бежал в Египет, но прежде встретился в окрестностях Иерусалима со своим учителем Закона пророком Ахией.

Таким образом, и согласно мидрашу, встреча эта была отнюдь не случайной. Ахия Силомлянин должен был передать Иеровоаму посланное ему пророчество о том, что Небесный суд решил, что Иеровоам, вступившийся за Бога, достоин части царства Соломона. Вместе с тем, подчеркивает мидраш, на Небесах отнюдь не оправдывали ту дерзость, с какой Иеровоам позволил себе говорить с царем.