Жена башмачника - Адриана Триджиани Страница 89

Энца не могла бороться с прошлым. Жизнь состоит из мгновений, в которые мы совершаем выбор с самыми лучшими намерениями, часто – с надеждой. Но в эту минуту Энца поняла, что та жизнь, о которой она всегда мечтала, – это семья, а не просто двое влюбленных. Ее жизнь – фреска, полная деталей, на создание которых нужны годы совместной работы.

Жизнь с Чиро была бы жизнью ради семьи, а с Вито она жила бы только ради себя. Роскошная квартира с видом на реку, машина, чтобы разъезжать по ресторанам и вечеринкам, изысканные наряды и лучшие билеты на любое шоу… Как легко было бы с Вито! Но нужно ли ей это? Или ее предназначение – быть с тем, кто понимает ее, кто видит ее насквозь?

На миг она снова стала девочкой из горной итальянской деревушки. Та девочка покинула дом, родную деревню, работала как проклятая – ради семейного дома, в благодарность за все то, что ей было даровано. И она с радостью повторила бы этот путь. Так неужто она не заслужила награды? Элегантной жизни рядом с человеком, который любит ее? Почему не может она выйти за Вито Блазека? Он хороший человек.

Только в эту минуту Энца поняла, что на самом деле означает для нее замужество. Она не создана для одиночества, она не хочет состариться за швейной машинкой, создавая костюмы для фантастических персонажей, сооружая плащи и накидки, прикрепляя воротники, приклеивая крылья, но она и не желает до самой смерти жить под крылом матери, в услужении у семьи, посвятив себя целому, а не маленькой его части – себе. Не хочет превратиться в добрую тетушку, вкладывающую долларовые банкноты в поздравительные открытки по случаю крестин или в молитвенники, отправляемые в дар к первому причастию и конфирмации. Не хочет подписывать: «С любовью, Zia Enza». Она не рождена, чтобы носить элегантные скромные шляпки или золотые броши, эти символы старой девы, достойной золота, но не достойной бриллиантов.

Энца поняла, что родилась, чтобы любить.

И поняла только сейчас, глядя на Чиро Ладзари.

Ее судьба – идти своим путем, только своим, и любить своего мужчину. Она думала, что этот мужчина – Вито, добрый, красивый, с отменным вкусом. Вито подарил бы ей респектабельный адрес, друзей из хорошего общества, роскошный вид из окон. Она считала, что нашла то, что искала, что ее дорога к счастью уже нанесена на карту, а ей лишь остается надеть лучшие туфли и отправиться по ней.

Вито никогда не говорил о детях, для него мир состоял из радости от работы, вкусных завтраков, роскошных ужинов и романтичных понедельников, когда двери Метрополитен-опера закрыты, сцена погружена во тьму и они могут вдвоем гулять в парке и ужинать при свечах, а их тени будут проколоты алыми огоньками сигарет.

Так разве это плохо – быть радостью для обожающего ее мужчины, жить в городе, ставшем средоточием всего самого лучшего в этом мире? Почему она должна отвергнуть стабильность, которую положил к ее ногам Вито, и вернуться в прошлое, к человеку, заявившему на нее права еще до того, как толком ее узнал?

Что вообще Чиро Ладзари знает о той женщине, которой она стала? Какая беспечность – снова довериться Чиро, какая глупость – поверить его мольбам, какое безумие – последовать за ним.

Но может, в этом и есть суть любви? Она подкрадывается незаметно, снова и снова наигрывает ноты твоего прошлого, соединяя их в привязчивую мелодию, – пока ты не поверишь, что это твоя ария и твое будущее.

Но как может она разбить сердце Вито?

И все же Энца знала, что всегда слушалась только голоса сердца. И сейчас она вглядывалась в свою душу. Словно канат выскользнул из ее рук, отпуская лодку в плавание, – Энца сняла с пальца кольцо. Она смотрела на багряный блеск рубина и осознавала, что всегда любила только Чиро Ладзари, с того дня на кладбище Сан-Антонио. Она отпускала его и оплакивала, считая, что ему нужно что-то совершенно иное, что она ему не пара. Она тосковала по несбывшемуся и поглубже прятала боль.

Нью-Йорк, волшебство оперы, новые друзья, роскошные дома, в которые ее приглашали… Она готова отказаться от этого удобного и безопасного мира и принять Чиро Ладзари? Нищий, солдат, ни гроша за душой – она готова обменять все, что у нее есть, на него? Какая разумная женщина так поступит?

Энца все смотрела на кольцо.

Чиро взял ее лицо в ладони.

– Энца, я любил тебя всю свою жизнь. Я был совсем ребенком, но полюбил с первого мига. Я помню твои туфли, твои волосы, как ты скрещивала на груди руки, твою позу танцовщицы. Я помню твое лицо, когда ты стояла у могилы сестры. Я помню, как твоя кожа пахла лимонной водой и розами, как ты дала мне веточку мяты. Я помню, как ты рассмеялась моей глупой шутке о недозволенном поцелуе. Я помню, как ты причастилась на заупокойной мессе, как ты плакала. Я помню каждую деталь, Энца. Знаю, я подвел тебя, когда не пришел, но это не потому, что я тебя не любил, а потому, что не знал, что люблю. Но я никогда не забывал тебя. Ни на день. И везде я искал тебя. В каждой деревне, на каждой станции, в каждой церкви. Однажды неподалеку от Ипра я пошел за девушкой только потому, что косы у нее были уложены, как у тебя. Ложась спать, я представлял тебя рядом с собой. И если был с другой, то не для того, чтобы любить ее, а чтобы вспоминать тебя. После войны я мог поехать в Вильминоре. Стоял в Риме и думал, не отправиться ли домой, но мысль о том, что в горах не будет тебя, показалась мне невыносимой. Я не знаю, что сказать, чтобы заставить тебя мне поверить. Я не слишком верю в Бога. И Пресвятая Матерь Божия забыла обо мне так же, как и моя собственная мать, но ни одна из них не смогла бы дать мне то, что дает одна мысль о тебе. Если ты уйдешь со мной, обещаю любить тебя всю жизнь. Это все, что я могу тебе предложить.

Энца не могла говорить. Ни разу за всю помолвку Энца не чувствовала к Вито того, что чувствовала сейчас, глядя на Чиро. Он всегда был для нее напоминанием о доме. Ее тело тянулось к нему, и душа тянулась следом.

На Кармин-стрит дети играли в стикбол [71]. Они гонялись за мячом по тротуару у церкви. Заметив солдатскую форму, они бросили игру и сгрудились вокруг Чиро – рассматривали каску, ботинки, солдатский вещмешок.

Энца опустила голову, чтобы никто не прочел ее мысли. Желание прижаться к Чиро было столь острым, что ей стало стыдно. Она поняла, что если выйдет за Вито, то потеряет свою Италию навсегда.

Даже если бы она решилась пересечь океан, Вито повез бы ее на Капри, показывал бы античные древности, магическую Флоренцию, а ей нужны были лишь горы и реки севера. Она родом из края мандолин, и скрипки Ла Скала ей чужие. Ей нужен человек, который вернул бы ей дом, пусть даже это будет совершенно новый дом. Чиро может заменить ей родные горы.

С ним она готова на лишения, готова бороться за кусок хлеба, волноваться за детей, – с ним она готова жить. У нее всего одна жизнь, которую она может с кем-то разделить, и всего одно сердце, которое она может кому-то отдать. Если она примет предложение Чиро, то ей никогда не уйти от сравнений. Но любовь того стоит.