Феномены древней культуры востока Северной Азии - Вадим Попов Страница 88

Исторической наукой давно замечено удивительное совпадение или тождественность символов, орнаментов, топонимов в разных уголках планеты, что уже не принято считать чем-то необычным. Б. Мойшезон заметил: «Когда два явления вдруг обнаруживают перед нами совпадение нескольких свойств, то трудно отделаться от мысли, что такие совпадения имеют общую причину, что за ними кроется нечто таинственное и важное, не лежащее на поверхности».

Эту тайну по своему раскрыл крупнейший исследователь древних знаков и символов А. Голан, который справедливо указал, что единственным средством проверки, при анализе исторических событий является перечисление разного рода совпадений, особенно многократных. И таким образом, по его мнению, доказывается правильность дешифровки письменных документов, генетическое родство языков и археологических культур. Дополняя его, следует сказать, что и родство этносов – носителей этих культур и языков, которые, очевидно, должны иметь для этого не только общее мировоззрение, религию, но и близкородственную связь, для того чтобы сохранилась преемственность речи и элементов культуры – символов, знаков, орнаментов, хотя этносы могли существовать и на отдалённых территориях.

В неолите повсеместно происходило переселение племён. Присутствие альтернативных верований и воинственных этнических образований на пути переселения могло существенно ограничивать языковой и культурный обмен между ними, да и само переселение. По-видимому, процесс переселения происходил многоэтапно, медленно, с созданием новых археологических культур. Но не исключено, что переселение отдельных племён могло происходить и достаточно быстро с одного региона планеты в другой. В первом случае символика, полученная переселенцами на первичной родине, претерпевала значительные изменения – она терялась, приглушалась, заменялась и изменялась до неузнаваемости, хотя ничтожная часть могла и сохраняться.

В случаях достаточно быстрого переселения в течение нескольких лет или десятилетий символика, видимо, и сохранялась, и могла приобретать инвариантность с ещё более сложной и оригинальной семантикой, чем изначальная. Выявление таких тождественных вариантов символики в отдалённых уголках планеты всегда многозначительно, загадочно и на первый взгляд невероятно. Очевидно, такое было возможно только в среде родственный этносов, имеющих общее мировоззрение и религию.

В некоторых случаях родство этносов учёными аргументируется, в других его отсутствие научно не доказывается, а принимается за аксиому. Например, следует ли доказывать отсутствие этнического родства между европеоидами и северными нижнеамурскими монголоидами – нивхами и нанайцами? Понятно, что в рамках существующей невнятной парадигмы механизма этногенеза, не следует. Но что делать, если символы неолита Нижнего Амура в большинстве своём тождественны символам Западных регионов этой эпохи – Ближнего Востока, Европы, Передней Азии.

Академисты выбрали проверенные способы игнорирования этого факта – замалчивание и ложную интерпретацию символов. Более того, нижнеамурская символика ими всячески камуфлировалась под шаманскую – верования северных монголоидов. Такие совпадения академическая наука объясняет сходством условий проживания этносов, постулатом конвергенции, общностью человеческой психологии (В.Д. Косарев), случайными совпадениями.

В своей книге «Миф и символ» А. Голан легко расправился с такими утверждениями. По его мнению это положение ничем не доказано, т. к. тождественные абстрактные изображения (символы) разных народов не имели объективного мотивирования. А единство человеческой психики должно распространяться не только на тех, кто создавал тот или иной символ, но и на тех, кто теперь их расшифровывает, иногда почему-то с большим трудом, не проявляя единства психологии. А постулат конвергентности не обоснован даже на уровне гипотезы, и с этим нельзя не согласиться. Как считает Голан, это пример мифологического мышления, где кажимость считается истиной, основывающейся на вере, не нуждающейся в доказательствах. Предпочтение А. Голан отдал диффузии идей по планете, которой, однако, могла препятствовать, если не враждебность, то во всяком случае отчуждённость различных этносов – военная и религиозная. В тоже время учёный считает, что символы даже при различных верованиях этносов не относились к области идеологического разобщения и представлялись позитивными. Они, будучи однажды изобретёнными, якобы, стали достоянием всего человечества, не останавливаясь перед географическими препятствиями и этническими барьерами. Диффузия, по его мнению, происходила из единственного цивилизованного центра – Ближнего Востока, населённого предками мудрых евреев. Но так ли это?

Похоже, что это тоже пример мифологического мышления самого А.Голана. На примере символов неолита Нижнего Амура трудно представить, что тунгусо-маньчжурские племена – предки нанайцев могли использовать в своих шаманских верованиях такие западные символы, как свастика, «Рога барана», «Священная триада», трикветра (трискелион), божественное сияние над головами богов и др. Такое противоречие сводит на нет концепцию диффузии позитивной символики, равно и других знаков и языка в разноэтнической среде. Что же тогда остаётся? Остаётся нечто «таинственное и важное, не лежащее на поверхности», как считал Б. Мойшезон.

В книге А. Голана, при всей её позитивности (создание классификации и де факто принятой всеми терминологии древних символов) есть один существенный недостаток – в ней не опубликовано ни одного символа нижнеамурского неолита, включая и петроглифы Сикачи-Аляна. Они были хорошо известны учёному, т. к. он неоднократно ссылался на работы А.П. Окладникова по неолиту Нижнего Амура. Почему же тогда они были проигнорированы? Видимо потому, что существование их противоречило концепции диффузии из ближневосточного центра цивилизаций на Нижний Амур. По другому это не объяснить. В чём же противоречие? Голан утверждает, что диффундирующие из центра на периферию символы, должны затухать, теряться, изменяться, приобретать другой смысл в иноэтнической среде, что вполне логично в его концепции. Но на Амуре они почему-то не затухли и не обеднели, а сохранили тождественность, а иногда даже идентичность. В некоторых случаях они рассыпались на инварианты или приобрели более богатую окраску, комбинацию между собой, сохранив первоначальную семантику. Значит концепция диффузии символов неверна или имеет ограниченное применение, т. е. годна только для определённого времени эволюции культуры. Какого же? На этот вопрос даёт ответ теория этногенеза Ю.Д. Петухова, рассмотренная в этой статье на примере неолитической символики Нижнего Амура. Её наиболее ярко представляет Вознесенская археологическая культура, включающая основную массу петроглифов Амура и р. Уссури, впадающей в него, а также краснолощеную керамику с криволинейным орнаментом. Символика этой культуры широко представлена меандром, ромбами, свастикой, овалами, спиралями и другими рисунками характерными для неолита западных земледельческих регионов – Триполья, Ближнего Востока, Передней Азии, Предкавказья. Цвета нижнеамурской керамики представлены не только красным цветом, но и чёрным, коричневым, жёлтым, так что она действительно крашеная, а не только краснолощёная. Этот факт академистами игнорируется, как и многое другое, но он достаточно аргументировано представлен в таблице соответствия символов. Никто из дальневосточных археологов, к сожалению, не причислил краснолощеную керамику к крашеной керамике. Казалось бы разница несущественная, т. к. и крашеная керамика тоже является лощёная, но этот термин сразу бы ввёл её в общий круг археологических культур крашеной керамики, имеющей масштабное распространение в Евразии: Месопотамия, Египет, долина Инда и Ганга, Туркмения (Геоксюрский оазис), культура Триполье-Кукутень, Иранский регион, Балканы (Лепенски Вир), Тибет, регион Хуанхе и Янцзы. Сюда же можно отнести, обнаруженный американским антропологом Стивенсом Янгом в 1966 году очаг культуры крашеной керамики в Таиланде – культура Бан-Чанг, по многим параметрам тождественный культуре Триполье-Кукутень. Эта тождественность по четырнадцати совпадающим признакам выявлена недавно Е.А. Мироновой.