Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин Страница 87

Когда победоносная Красная армия вступила в Европу, Сталин и Молотов смогли диктовать Западу свои условия. В январе 1944 года на пленуме ЦК был одобрен закон «О предоставлении союзным республикам полномочий в области внешних сношений и о преобразовании в связи с этим Народного комиссариата иностранных дел из общесоюзного в союзно-республиканский Народный комиссариат». В феврале 1944 года поменяли Конституцию СССР, и союзные республики получили право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения и даже обмениваться посольствами и консульствами.

Это неожиданное решение имело под собой некую историческую основу. После революции Украина, Белоруссия, Закавказская Федерация, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан получили право на внешнеполитическую деятельность. До 1923 года даже существовали самостоятельные дипломатические представительства УССР и БССР.

Потом в советских полпредствах в Германии, Польше и Чехословакии оставались советники от Украины и Белоруссии, которые вели себя достаточно независимо и подчинялись своим столицам. Союзный Наркомат иностранных дел жаловался на них в политбюро и добился своего: внешние дела были признаны прерогативой Москвы.

Изменения в Конституции 1944 года отнюдь не означали возвращение к прежней вольности. В союзных республиках появились собственные наркоматы иностранных дел, но делать им ничего не позволялось. Тогда обсуждался вопрос о создании Организации Объединенных Наций. Сталин и Молотов придумали все это для того, чтобы попытаться ввести все советские республики в будущую ООН и тем самым укрепить там свои позиции.

28 августа 1944 года на совещании с американскими и британскими дипломатами посол в США Андрей Громыко заявил, что в «числе первоначальных участников Организации должны быть все союзные советские социалистические республики». Англичане и американцы изумились. Президент Рузвельт на это ответил, что в таком случае надо принять в ООН и все 48 американских штатов. Но в Вашингтоне старались скрыть эти разногласия. Американцы были обеспокоены тем, что спор на эту тему получит огласку и в Германии решат, что между союзниками произошел разлад, а это затянуло бы войну.

Рузвельт написал личное письмо Сталину 1 сентября 1944 года, отметив, что советское предложение ставит под угрозу создание ООН. Сталин ответил Рузвельту, что для СССР это принципиально важный вопрос и что, скажем, Украина и Белоруссия «по количеству населения и по политическому значению превосходят некоторые государства».

Американцы поначалу сочли это предложение СССР «капризным жестом или неудачной шуткой». На самом деле в этом и заключался стиль сталинской нахрапистой дипломатии: а почему бы и не попробовать, вдруг удастся? Частично удалось.

В феврале 1945 года в Ялту приехали Черчилль и Рузвельт. Обсуждалось послевоенное устройство мира. Молотов предложил компромиссную формулу: Москва снимает требование о принятии всех шестнадцати республик, но просит принять три — Украину, Белоруссию и Литву. Или в самом крайнем случае — две. В секретном протоколе Крымской конференции США и Великобритания согласились поддержать принятие в будущую всемирную организацию Украины и Белоруссии.

Мир не знал об этой секретной договоренности. Рузвельту и Черчиллю еще предстояло убедить своих подчиненных и общественность своих стран. Тем временем Сталин и Молотов весной 1945 года распорядились отправить делегации Белоруссии и Украины в Сан-Франциско на учредительную конференцию. Американцы этого не ожидали и попытались этому помешать. Они говорили, что обе республики можно будет принять в ООН только после того, как сама организация будет учреждена. Но Громыко, подчиняясь инструкциям из Москвы, занял жесткую позицию. Без его участия работа конференции просто бы замерла. Угрозы и ультиматумы сработали: 27 апреля 1945 года было принято решение допустить Украину и Белоруссию в число первоначальных членов Организации Объединенных Наций.