Генерал-фельдмаршал Голицын - Станислав Десятсков Страница 87

Но и солдат был обязан в учении быть смирным, от пороков удерживаться, в постое хозяев не обижать, стоя в карауле, мушкеты из рук не выпускать и на землю не класть и в руки своему брату солдату и иным посторонним не давать, хотя бы сам генерал иль полковник стали мушкеты просить. Была и жестокая мера: «Кто с караула уйдет перед неприятелем, тому смертная казнь». Но тому же наказанию подлежали и струсившие офицеры. Самым тяжким наказанием для солдат было то, что они, как и офицеры, обязаны были служить «вечно». Но с годами и солдат ждал гарнизонный полк, где они могли жениться и получать даже добавочное жалованье на жену.

Конечно, служба в армии в петровское время была особенно тяжелой из-за Северной войны, затянувшейся на 21 год. Здесь в баталиях и походах солдаты гибли тысячами. Но гибли и офицеры. В офицерах была вечная нехватка, и оттого брали наемников. Но уже к Полтаве, когда офицеров из дворян не хватало на добрую треть, Петр все чаще брал в офицеры и выходцев из солдат и сержантов. В своем регламенте о рангах он закрепил это правило, записав: «…воинским чинам, которые дослужатся до обер-офицерства не из дворян, то когда кто получит вышеписаный чин, оный суть дворянин, как и его дети, которые родятся в обер-офицерстве…» Те же выходцы из солдат, которые получали младшие офицерские чины, получали личное дворянство и стремились отличиться, чтобы стать старшими офицерами. Словом, про петровскую армию времен Северной войны можно было говорить то же, что говаривали потом про армию Наполеона: в сумке каждого лежал ежели и не маршальский жезл, то офицерский патент. И не удивительно, что младшие офицеры поддерживали все Начинания Петра. И когда пишут, что вот-Де Петра в его делах поддерживали только «птенцы гнезда Петрова», то ошибаются. Петра I поддерживала вся его молодая армия и флот.

Конечно же создатель новой армии был ее наставником, но и сам в то же время крепко доверял своим молодым офицерам, прошедшим школу войны. Отсюда и его наставления, что «устава не надобно держаться, яко слепой стены, а поступать по обстоятельствам».

Перед Полтавой царь счел нужным объехать все полки, понимая, что простые солдаты и офицеры в конечном счете и решат поход баталии. Боевой дух войска — залог виктории, и Петр с радостью убедился, что войска уже не боятся неприятеля, как боялись его под первой Нарвой. Когда Петр, выступая перед офицерами, призвал твердо постоять за Отечество от имени всей гвардии, ее командующий генерал-лейтенант Михайло Голицын ответил твердо: «Ваше царское величество изволил труд наш, и верность, и храбрость добрых солдат видеть на Левенгауптской баталии, а ныне войско то же и мы те же и уповаем таков же иметь подвиг!»

В то время как Петр строил редуты и вдохновлял офицеров и солдат, Карл XII принимал посланцев крымского хана.

— Мой хан, Девлет-Гирей, шлет тебе пожелание скорой победы над московитами, о великий король! — Гололобый начальник ханской гвардии — косая сажень в плечах — низко склонился перед сидевшим в удобном кресле королем и протянул ему подарок Девлет-Гирея — острую саблю с клинком из закаленной дамасской стали.

Окружение короля было самым живописным: по левую руку стояли фельдмаршал Реншильд и генералы, по правую — Мазепа в парадном польском наряде и полупьяный с утра кошевой атаман запорожцев Гордиенко в широченных турецких шароварах.

За креслами же, нашептывая королю советы, стояли канцлер Швеции граф Пипер и первый камергер короля Цедергельм.

Карл уже давно знал, что в Стамбуле его союзники-французы прилагают немалые усилия, дабы втянуть Османскую империю в войну с Россией. Посол Людовика XIV маркиз Дезальер немало преуспел в этом начинании. И среди первых успехов маркиза были великие перемены, произошедшие в Крыму. На престол в Бахчисарае, по повелению султана Ахмеда, недавно был посажен, вместо своего брата, воинственный Девлет-Гирей, сразу начавший готовить поход на Москву. Весной были усилены также турецкие гарнизоны в Бендерах, Очакове и Керчи, а за Дунаем, в Румелии стало собираться в поход османское войско. Все, казалось, говорило о скором выступлении против русских могущественной Османской империи и ее вассалов.

— Где ты оставил хана? — спросил Карл нервным, срывающимся после бессонной ночи голосом.

— Моего повелителя я оставил у Перекопа, но думаю, что сейчас орда стоит в низовьях Днепра. Девлет-Гирей только ждет фирмана султана с разрешением соединить вашу конницу с твоей славной армией, король. Скоро вместе будет громить московитов!

— А сколько войска у твоего хана? — осторожно спросил граф Пипер.

— Сто тысяч отборных конников! — высокомерно ответил татарин. И добавил: — После твоей победы, о великий король, мой хан соединится с тобой даже и без султанского фирмана! И тогда, — тут ноздри у татарина хищно затрепетали, — мы вместе пойдем на Москву. Там нас ждет богатый ясырь и добрая нажива! — Глаза ханского посланника заблестели, словно он видел уже, как гонит на рынок рабов в Кафе молоденьких русских и украинских девушек и юношей, как горят украинские и русские города и села, сколько добра возьмут его конники в богатых монастырях и церквах. Уже сейчас, по пути к Полтаве, ханский посланец не выдержал, и по его приказу конвой разграбил несколько украинских хуторов. А какое богатство поджидает в Москве? — татарин даже прищелкнул языком от восхищения и подумал: «А ведь для того нужна самая малость — победа шведского короля над московитами здесь, под Полтавой. Тогда русский щит будет сломлен и по Муравскому шляху на Москву помчится стотысячная орда. Поняли это и Карл, и граф Пипер, и Мазепа.

— Крымцы — это шакалы, которые всегда идут за львом и подбирают остатки добычи! Но после твоей победы ты легко спустишь на Москву их орду. Чтобы грабить, они не будут ждать никакого фирмана султана! — услужливо разъяснил Мазепа после ухода ханского посланца. — Извечные привычки крымских татар.

— Но ведь они разграбят по пути и твою Украину! — заметил король.

— От судьбы не уйдешь! — Мазепа хладнокровно развел руками. — Впрочем, думаю, татары на моей разоренной войной земле не задержатся. Впереди их ждет Москва!

Вслед за ханским посланцем на прием к королю пожаловал волошский полковник Сандул. Отряды легкоконных волохов Карл XII нанял еще в Саксонии, переманив их за хорошие деньги из войска короля Августа. Правда, от волохов в баталиях было мало толку, зато они хороши были в преследовании неприятеля и разведке. Потешу полковник Сандул и был отправлен Карлом к сераскеру Бендер — коменданту мощной турецкой фортеции на Днестре.

Степными дорогами Сандул сумел обойти русские разъезды и выйти к Бендерам, где доставил письмо короля к султану Ахмеду. Сераскер Юсуп-паша тотчас переслал письмо короля в Стамбул и ответ оттуда не замедлил прийти. Великий везир сообщил королю, что султан Ахмед уже сел на коня, что в Румелии собирается великое войско, командовать которым назначен Исмаил-паша, давний и известный ненавистник России.

— На словах сераскер Юсуп-паша просил передать вашему величеству, что в Очаков, Кафу и Керчь морем прибыли большие отряды янычар и что весь турецкий флот, должный плыть к Египту, ныне переведен в Черное море. Сераскер желает вам, сир, скорой победы над московитами! — полковник почтительно склонил голову.