Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1933-1936 гг. - Юрий Фельштинский Страница 86

Правда, в 1909 году Ленин цитирует мои «Итоги и перспективы» в статье, посвященной полемике против Мартова ^[413]. Однако нетрудно было бы показать, что Ленин берет эти цитаты из вторых рук, т. е. у того же Мартова. Только так и можно объяснить некоторые из его возражений мне, покоящихся на явных недоразумениях.

В 1919 году советское издательство выпустило мои «Итоги и перспективы» отдельной брошюрой. К этому приблизительно времени относится то примечание к сочинениям Ленина, которое гласит, что теория перманентной революции стала особенно знаменательна «теперь», после Октябрьского переворота. Читал ли или хотя бы только просматривал Ленин мои «Итоги и перспективы» в 1919 году? Ничего не могу сказать. Я лично все время находился в разъездах, посещал Москву урывками, и во время свиданий с Лениным — тогда, в разгар Гражданской войны — нам обоим было не до фракционных теоретических воспоминаний. Но А.А. Иоффе ^[414] в тот именно период имел с Лениным беседу о теории перманентной революции. Об этой беседе Иоффе рассказывал в своем предсмертном письме ко мне (см. «Моя жизнь», изд. «Гранит», т. 2, стр. 284). Можно ли показание А.А. Иоффе истолковать таким образом, что Ленин в 1919 году впервые ознакомился с «Итогами и перспективами» и признал правильность заключавшегося в них исторического прогноза? На этот счет я ничего не могу предложить, кроме психологических догадок. Убедительность этих последних зависит от оценки спорного вопроса по существу. Слова А.А. Иоффе о том, что Ленин признал мой прогноз правильным, покажутся непонятными человеку, воспитанному на теоретическом маргарине послеленинской эпохи. Наоборот, кто продумает действительное развитие мысли Ленина в связи с развитием самой революции, тот поймет, что Ленин в 1919 году должен был дать, не мог не дать, новую оценку теории перманентной революции, отличную от той, которую он давал в разное время до Октябрьской революции, отрывочно, мимоходом, иногда явно противоречиво, на основании отдельных цитат, ни разу не подвергая рассмотрению мою позицию в целом.

Для того чтобы признать в 1919 г. мой прогноз правильным, Ленину не было никакой надобности противопоставлять мою позицию своей собственной. Ему достаточно было взять обе позиции в их историческом развитии. Незачем здесь снова повторять, что то конкретное содержание, которое Ленин давал каждый раз своей формуле «демократической диктатуры» и которое вытекало не столько из этой гипотетической формулы, сколько из анализа реальных изменений в соотношении классов, — что это тактическое и организационное содержание навсегда вошло в инвентарь истории как классический образец революционного реализма. Почти во всех тех случаях, по крайней мере во всех важнейших, где я тактически или организационно противопоставлял себя Ленину, правота была на его стороне. Именно поэтому я не видел никакого интереса вступаться за свой старый исторический прогноз, пока могло казаться, что дело касается только исторических воспоминаний. Вернуться к вопросу я увидел себя вынужденным только в тот момент, когда эпигонская критика теории перманентной революции стала не только питать теоретическую реакцию во всем Интернационале, но и превратилась в орудие прямого саботажа китайской революции.

[Лето 1930 г.]