Дзержинский. От "Астронома" до "Железного Феликса" - Илья Ратьковский Страница 86

В своих показаниях бывшие заговорщики излагали сведения о функционировании организации в Москве. Сидоров-Аваев подробно рассказал о плане организации мятежа в Москве: «…мы сами не будем активно выступать против Советской власти, но это должно быть проделано, по всей вероятности, рабочими города Москвы, а нами была бы использована создавшаяся обстановка» ^[827]. Относительно дальнейших действий Аваев распространялся следующим образом: «мы должны… приступить к набору рядовых и продолжению войны с Германией…» ^[828].

И. И. Попов, не признавая своего участия в создании антибольшевистской организации в Казани, показывал следующее: «Я создавал организацию для помощи бедным офицерам, и оружие покупалось для отвода глаз, просто для того, чтобы получить денег от мародеров… Я лично никаких других организаций не знаю… Все восстания семеновцев и калединцев я считаю авантюрой. Я лично борьбу террором считаю не достигающей своей цели. Наша организация ни с какими другими организациями не имела и не стремилась даже создать связь» ^[829].

Иванов-Мешков часто менял свои показания и их тон в ходе допроса: «До сих пор я на допросах не говорил правду, так как я не знал большевиков… Сейчас в больнице после разговоров с тт. Трепаловым и Полукаровым понял, что был введен в заблуждение…» ^[830].

В основном офицеры отрицали свое активное участие в делах организации, говоря о случайности ареста. В. А. Герцен утверждал: «В Москве в организации я не работал» ^[831]. Б. Е. Покровский (на втором допросе поменяет показания и признает свое участие в организации): «К организации «Союза защиты родины и свободы» не принадлежал» ^[832]. А. А. Виленкин: «В савинковской организации, в качестве члена таковой, участия не принимал» ^[833]. Н. Н. Коротнев: «Я даю честное офицерское слово, что ни в какой противоправительственной организации не состою» ^[834]. Ф. А. Бредис: «После моего приезда из Казани, когда я по газетам узнал, что это [СЗРиС] за организация, в которой я работал, и какие цели она преследует, то я бросил эту работу».

Вместе с тем ряд из них все же раскрывали свое участие и давали показания на других. Так, из показаний Парфенова-Покровского ясно, что Виленкин принимал самое деятельное участие в деятельности СЗРиС: «Виленкина знаю. Получал от него деньги» ^[835].

Роль Ф. А. Бредиса в организации следует оговорить особо. Он, как и другие арестованные, полностью отрицал активное участие в делах организации. Однако бывший командир 1-го Усть-Двинского латышского стрелкового полка являлся руководителем антибольшевистской Латышской национальной подпольной группы и его стрелки должны были принимать активное участие в готовящемся мятеже. Его выдавали показания Пинки и более ранняя его статья, в которой он громил «предателей» и «изменников» большевиков и красных латышских стрелков. Позднее Бредис был расстрелян по личному приказу председателя ВЧК, латыша Я. Х. Петерса. Следует отметить, что Петерс был непосредственно причастен к расстрелам и других лиц, проходивших по делу СЗРиС.

Всего расстрелу летом 1918 г. по делу московской организации СЗРиС было подвергнуто 18 лиц. Расстрелы прошли уже после отставки Ф. Э. Дзержинского с поста председателя ВЧК (с назначением на этот пост его заместителя Я. Х. Петерса) после выступления левых эсеров 6–7 июля 1918 г. Отстранены были от деятельности в ВЧК левые эсеры. Это сразу отразилось на судьбах арестованных ранее. 11 июля 1918 г. из 5-й камеры Таганки взяли капитана Ильвовского, а из 2-й камеры ротмистра Покровского и прапорщика Флерова и увезли в ВЧК «для допроса» ^[836]. Вскоре их фамилии были опубликованы в длинном списке расстрелянных в «Известиях ВЦИК» от 13 июля.

Новый расстрел произошел 31 июля. Среди расстрелянных был штабс-капитан Алексей Петрович Сидоров (Георгий Аваев). Дзержинский как-то сказал Виленкину, что именно Аваев в тюрьме ВЧК многое рассказал чекистам. Однако это его не спасло. Были также расстреляны лейб-гвардии полковник С. А. Жданов и другие арестанты.

Долгое время сидел в тюрьме и Виленкин, которому гарантию жизни дал лично Дзержинский. Однако Петерс имитировал попытку бегства Виленкина из тюрьмы. Виленкин, поручик М. С. Лопухин (однополчанин Виленкина), Кологривцев были расстреляны. Дзержинский узнал об этих расстрелах уже после их осуществления.

Данные действия Петерса не случайны. Именно он несет ответственность за многие «эксцессы» лета 1918 г. Дзержинский, после отставки с поста председателя ВЧК, хотя и продолжал работать в ВЧК, но его значение в ней резко упало. Многие решения проходили помимо него. Характерна ситуация с расстрелом царской семьи 17 июля 1918 г. В. Н. Орлов, белый контрразведчик, нелегально действовавший в ЧК в 1918 г., позднее вспоминал: «В июле 1918 года, когда я опрашивал агентов в здании ЧК, посыльный принес телеграмму, адресованную Дзержинскому, который находился рядом со мной. Он быстро прочитал ее, побледнел как смерть, вскочил на ноги и, воскликнув: «Опять они действуют, не посоветовавшись со мной!» — бросился из комнаты. Что случилось? Вся ЧК была взбудоражена. Крики, возгласы, звонки слились в единый гвалт! Люди звонили куда-то, курьеры бегали по коридорам, автомобили громыхали и неистово гудели. Дзержинский поспешил в Кремль. Что же, ради всего святого, случилось? На следующий день мы узнали новость. Императорская семья была расстреляна без ведома ЧК! Самовольно, по указанию Свердлова и кого-то из высших бонз в Центральном Комитете коммунистической партии! Докопаться до истины было невозможно, неизвестно было даже, кого именно убили… Хотя смертный приговор был подписан Белобородовым по указанию Свердлова, он был лишь слепым орудием в руках этой троицы. По общему мнению, сложившемуся в ЧК, в революционном трибунале и в Кремле, решение об убийстве царской семьи было принято единолично и реализовано собственной властью Свердлова. Он осуществил подготовку втайне от товарищей и только после казни поставил их перед свершившимся фактом» ^[837].