Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - Михаил Дитерихс Страница 86

Он занимал всякие должности: и члена президиума, и комиссара юстиции, и коменданта Ипатьевского дома – и при всем том сохранял постоянно первенствующее значение в чрезвычайной следственной комиссии, которая при нем и начала образовываться. Там он председательствовал даже в присутствии Белобородова, Голощекина, Сафарова, Чуцкаева; в недрах этой мрачной, могущественной всероссийской советской организации Янкель Юровский занимал исключительное положение. Говорят, что он был в Екатеринбурге представителем какого-то центрального органа чрезвычайной комиссии, к которой принадлежал и Исаак Голощекин.

Если заглянуть в домашнюю жизнь Янкеля Юровского, то становится совершенно ясным, что он не имел по своему существу ничего общего с теми социалистическими и коммунистическими принципами, с которыми выступал он и остальные ему подобные главари-евреи в рядах советской власти и в официальных органах их управления. Патриархальный образ жизни древнееврейского характера, со всеми заветами и преданиями старцев, унаследованных с учением фарисейской секты Израиля, – насколько следовал этому порядку сам Янкель, сказать трудно, но во всяком случае он его терпел. Принятое им за границей лютеранство было лишь необходимой политической формой для своего времени и, по-видимому, давно им забылось. Буржуй по существу, он вел свое хозяйство, как вел его 20 лет перед этим, с определенной тенденцией к наживе капитала. Он имел небольшое дело, но сам с того момента, когда стал советским деятелем, перестал в нем работать, а спокойно нанимал частных рабочих и вполне легко уживался с ними, хотя, по его собственному выражению, они «очень и очень были далеки от большевизма». Янкель у себя дома – не только не большевик, но он даже не марксист и вообще никакой социалист.

В своей советской политической деятельности он тоже далеко непостоянен в строгости проведения проповедуемых принципов уничтожения всего, что стоит на пути к власти пролетариата: уничтожая поголовно всю Царскую Семью и всех даже слуг, состоявших при ней, он, полномочный властелин чрезвычайки, не трогает доктора Деревенько, явно скомпрометированного в каком-то деле, за которое слетел со своего места даже комендант Авдеев, а Мошкина упрятали в тюрьму. Определенный же буржуа Деревенько остался неприкосновенным. Янкель Юровский не такой глупый человек, чтобы не видеть, кто такой комиссар Сакович, что он представляет собой по существу своей подлой натуры. Бывший «белоподкладочник» – сегодня пролетарий, завтра белогвардеец, в зависимости от того, что выгодно по сезону. Но Янкель Юровский, искореняющий контрреволюцию, саботаж и спекуляцию, перед Саковичем закрывает глаза и видит в нем представителя пролетарской власти. Янкель Юровский знает отлично, что если бы его дочь Рима встретилась в глухом лесу с Петром Ермаковым, то она, безусловно, познала бы «свободу личности» этого каторжника и прелесть воспеваемой ее отцом пролетарской власти. Но он не гнушался тем не менее Петром Ермаковым, они становятся братьями по оружию в кровавой драме Ипатьевского дома.

Янкель Юровский не христианин, не мудрый сын религии своего народа, не пролетарий, не социалист, не буржуй, не народоволец, не монархист. Кто же он?

Еврейский изувер.

В материалах следственного производства Сергеева фигурирует еще фамилия Дидковский, который, по словам Чемадурова, часто посещал дом Ипатьева, контролируя содержание и охрану Августейших узников. По собранным сведениям выяснилось: Дидковский Борис Владимирович, уроженец Волынской губернии, воспитывался в Женеве. На Урал он прибыл в качестве коллекционера при профессоре геологии Дюпарке и был оставлен им для работ в Николо-Павдинском горном округе. Когда произошел большевистский переворот, Дидковский был избран от этого округа в депутаты областного совдепа в Екатеринбург и занял здесь влиятельное положение. Во всех случаях отсутствия Белобородова Дидковский замещал его в областном совете депутатов, но, видимо, не принадлежал к партии коммунистов, а скорее был социал-революционером. Под конец власти Советов в Екатеринбурге замечалось расхождение Дидковского с Белобородовым, и в Совете образовались две партии, взаимно враждовавшие. Однако президиум стоял на стороне Белобородова, и партия Дидковского не получила значительного развития.

Несмотря на заграничное воспитание и внешний вид интеллигента, Дидковский все же остался человеком некультурным, грубым и хамоватым. В интимные совещания президиума он не приглашался и, по-видимому, не был посвящен в предположения советских главарей относительно убийства Царской Семьи, так как ни в каких материалах, относящихся к подготовке и совершению убийства, фамилия Дидковского не встречается. Куда он делся после эвакуации Екатеринбурга – неизвестно.