Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916-1945 года - Вальтер Неринг Страница 85

Проведение общей операции должно начаться с наступления с охватом или прорыва фронта из района южнее Орла в направлении Воронежа. Из двух предназначенных для охвата неприятеля танковых и моторизованных соединений северное должно быть сильнее, чем южное. Целью прорыва фронта в этом районе является овладение Воронежем. В то время как пехотные дивизии… немедленно образуют сильный оборонительный фронт, танковые и моторизованные соединения получают задачу: из района Воронежа своим левым флангом, примыкающим к реке Дон, продолжить наступление на юг для оказания поддержки второму прорыву, который должен быть направлен из района Харькова на восток…

Третье наступление этой операции должно быть проведено таким образом, чтобы занявшие позиции вверх по течению Дона соединения объединились с нашими силами, сражающимися в районе Сталинграда, которые должны нанести удар из района Таганрог — Артемовск между нижним течением Дона и Ворошиловградом и форсировать [Северский] Донец в восточном направлении. Этим должно быть завершено установление связи с наступающей на Сталинград танковой армией…

В любом случае необходимо попытаться взять сам Сталинград или, по крайней мере, подвергнуть его такому действию нашего оружия, чтобы он перестал существовать как транспортный узел и центр производства вооружения.

Особо желательным [является]… образование плацдармов южнее Дона для… продолжения намеченных на более позднее время операций.

Скорейшее продолжение наступления через Дон на юг для достижения целей операции должно производиться с учетом погодных условий соответствующего времени года».

Далее следовало еще несколько указаний:

1. Группу «Таганрог» следовало усилить танковыми и другими мобильными соединениями, чтобы предотвратить отход на юг значительных сил русских через Дон.

2. Обеспечить надежное прикрытие северного фланга всей наступательной операции, расширить оборонительные позиции на Дону, предусмотрев там «сильнейшую противотанковую оборону». Занять эти позиции предстояло объединившимся армиям.

Остальные пункты директивы фюрера касались действий военной авиации и военно-морских сил, мер сохранения секретности, а также информации о намеченных методах управления боевыми действиями.

19 декабря предыдущего 1941 года Гитлер едва ли не спонтанно, но с полным пониманием того, что он делает, возложил на себя руководство труднейшим участком — стал в тогдашнем бедственном положении главнокомандующим сухопутными силами.

Он чувствовал себя единственным человеком, выросшим для решения подобных задач, и не желал получать советы и «быть опекаемым» генералами, что имело место при ошибочном вмешательстве в ситуацию под Дюнкерком в 1940 году и в ходе всей кампании 1941 года в России. «Столь незначительными операциями мог бы руководить каждый», — заносчиво и свысока заявил он после ухода фельдмаршала фон Браухича.

Именно в этом смысле он сам и написал значительную часть директивы № 41. Поэтому она значительно отличалась от обычного лаконичного и ясного стиля документов Генерального штаба и представляла собой смесь из оперативных приказов, тактических деталей и положений по управлению военными действиями.

Кроме того, эта директива смешивала желаемое и планируемое, приказывала по времени и по месту глубокое внедрение в расположение неприятеля, совершенно не учитывая вполне ожидаемое сопротивление и действия последнего. Поэтому задуманное проведение операции было весьма сложным и в конце концов развивалось другим путем, чем предполагалось.

В оперативном смысле было совершенно ясно, что наступление на Кавказ сначала будет развиваться вполне благоприятно для германского руководства на огромном пространстве между Воронежем и Сталинградом, чтобы потом без всякой заботы о флангах и тылах главной операции, задуманной Гитлером, развернуться на юг. В этот момент можно было рассчитывать на ввод русскими в действие их мощных резервов сухопутных сил.

В общем же Гитлер рисовал операцию в своем воображении так же, как и при разработке операции «Барбаросса», при которой требуемые соотношения между пространством, временем и силами обеих противодействующих сторон дилетантским образом не соответствовали друг другу. Гитлер пребывал в своем комплексе воплощенной мечты, его безмерная недооценка противника и переоценка собственных сил, в особенности мобильных войск, совершенно очевидным образом бросалась в глаза. Разве что позже он будет ограничивать свои цели в зависимости от обстановки. Успех, который должен был привести наши войска к нефтяным месторождениям Кавказа и дальше, мог быть достигнут только в том случае, если неприятель в ходе зимней кампании 1941/42 года и весенней кампании 1942 года в районе Харькова и Изюма понес бы такие потери, которые не позволили бы ему отразить запланированное новое германское наступление.

Гитлер был убежден в успехе наступления, его ближайший советник по военным вопросам, начальник штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта, генерал-полковник Йодль, по-видимому, тоже. Возражения, высказанные начальником Генерального штаба сухопутных войск [Гальдером], приняты во внимание не были. Все данные о имеющихся у неприятеля силах отметались Гитлером как утопические. Гитлер во всех своих трех ипостасях, как политический руководитель, глава государства и диктатор, как Верховный главнокомандующий вермахтом и как главнокомандующий сухопутными войсками, принял окончательное решение. Сравнение различных точек зрения при его складе характера и при сосредоточении всей полноты власти в его руках было совершенно невозможно. Это обстоятельство объясняет многое, что постороннему наблюдателю, не принимающему участия в событиях, по праву кажется непостижимым.

Еще одним слабым моментом плана Гитлера было то, что прикрытие донского фланга от Воронежа до Сталинграда позднее было возложено на армии союзников Германии, хотя Гитлеру была прекрасно известна материальная и организационная слабость этих войск.

Рассматривая же план в целом, можно лишь повторить слова тогдашнего полковника службы Генерального штаба Альфреда Филиппи из оперативного управления Генерального штаба сухопутных войск, сказавшего об этой директиве, что она «потрясает до глубины души». Задачи для мобильных сил, во всяком случае, были поставлены в соответствии с принципами Гудериана. В качестве носителя замысла всей операции они должны были оказать значительное влияние на ее исход, если только высшее командование создало бы для них необходимые предпосылки и целесообразно использовало бы их в ходе боевых действий.