Последний год Достоевского - Игорь Волгин Страница 85

Таким образом, 4 мая Достоевские были уверены, что они уедут на следующий день утром (и 5-го Толстая полагает, что они уже уехали).

Однако 19 мая Достоевский пишет Победоносцеву: «Перед отъездом из Петербурга (ровно неделю назад)…» ^[543] и т. д. Следовательно, отъезд, назначенный на 5 мая, был неожиданно отложен и состоялся только 12-го или 13-го числа.

Какие же непредвиденные обстоятельства на целую неделю задержали Достоевского в столице? Вопрос этот никогда не обсуждался. Полагаем, что ответить на него позволяет следующий документ:

Воскресенье 4 мая

Любезный Фёдор Михайлович, позвольте снова посягнуть на Вашу свободу и попросить Вас приехать ко мне в четверг вечером в 9 час.

Дело в том, что в прошлое воскресенье на концерте в пользу Георгиевской общины Ваше чтение особенно понравилось Государыне цесаревне и ей захотелось поближе с Вами познакомиться. Она будет у меня в четверг 8 мая; если Вы не откажетесь прочесть что-нибудь из Ваших сочинений, разумеется по собственному Вашему выбору, мы будем Вам крайне благодарны. Мы проведём вечер в самом тесном кружке. Кроме Сергея будут Евгения и Мария Максимилиановны и г-жа Шереметева (дочь покойной В<еликой> к<нягини> Марии Николаевны).

Надеюсь, ничто не помешает Вам своим присутствием доставить всем нам истинное удовольствие.

Душевно Ваш,

Константин ^[544]

Совершенно очевидно: записка великого князя изменила ближайшие намерения Достоевского – и отъезд, назначенный на 5-е, был отложен.

Но почему адресат этой записки не поступил как год назад, когда, будучи удостоен высочайшего приглашения, он предпочёл этому визиту участие в вечере Литературного фонда? Ведь и теперь мотивировка отказа была бы вполне уважительной: отъезд всем семейством в Старую Руссу, физическое отсутствие в Петербурге. Правда, молодой Романов почти настаивал (в пределах аристократической вежливости, разумеется): «Надеюсь, ничто не помешает Вам…» и т. д.

Думается, однако, что его согласие определялось не этим. Дело было в гостях.

Остановимся на приглашённых.

Сергей – это двадцатитрёхлетний великий князь Сергей Александрович, пятый сын Александра II, будущий московский генерал-губернатор, которого памятливая молва ославит «Царём ходынским». (Через четверть века, в феврале 1905 года, он будет разорван в Кремле бомбой Каляева). Этим знакомством началось общение Достоевского с юными представителями династии: в марте 1878 года по совету воспитателя великих князей Д. С. Арсеньева бывший петрашевец и каторжанин впервые был зван на обед к Сергею Александровичу.

На том давнем обеде присутствовал и Константин. Он записал в дневнике: «Я обедал у Сергея. У него были К. Н. Бестужев-Рюмин и Фёдор Михайлович Достоевский. Я очень интересовался последним и читал его произведения. Это худенький, болезненный на вид человек, с длинной редкой бородой и чрезвычайно грустным и задумчивым выражением бледного лица. Говорит он очень хорошо, как пишет» ^[545].

С Сергеем Александровичем особой близости у Достоевского не возникло. Знакомство ограничилось несколькими «воспитательными» обедами (известно не более трёх приглашений на таковые). Иное дело – Константин Константинович. К будущему К.Р. автор «Карамазовых» испытывал определённую симпатию (вспомним его откровенность при рассказе о казни Млодецкого) и прочил ему литературную стезю. «С молодым Великим князем, – пишет Анна Григорьевна, – у моего мужа, несмотря на разницу лет, установились вполне дружеские отношения…» ^[546]

Константин Константинович упоминает в числе приглашённых двух сестёр – принцессу Ольденбургскую Евгению Максимилиановну и принцессу Баденскую Марию Максимилиановну: с ними Достоевский уже знаком по прежним посещениям. Из новых лиц называется Елена Шереметева – внучка Николая I.

Но всё это избранное общество не смогло бы, как кажется, изменить его намерения немедленно отбыть в Старую Руссу. Решающим аргументом явилось присутствие на вечере ещё одного лица.

Речь идёт о цесаревне, жене наследника престола, Марии Фёдоровне.

Датская принцесса София-Фредерика-Дагмара была привезена в Россию восемнадцати лет – в 1866 году ^[547] (ожидание её приезда ускорило казнь Каракозова). В 1880 году ей было тридцать два года (она переживёт три русские революции, своих убиенных детей и внуков и умрёт в Дании в 1928 году, чтобы в году 2006-м быть перезахороненной в соборе Петропавловской крепости). Мария Фёдоровна – едва ли не единственная из русских императриц, сумевшая сохранить привязанность своего августейшего супруга. Александр III очень считался с сильным и скрытным характером дочери датского короля.

Присутствие будущей императрицы, недвусмысленно изъявившей желание познакомиться с автором «Братьев Карамазовых», придавало задуманному вечеру особый смысл.

Путь наверх, как известно, проходит через женщин. Но зачем ему понадобилось вступать на него?

Диалог глухих

П. Г. Кузнецов, мальчиком служивший у Достоевских (он помогал Анне Григорьевне в книжной торговле), простодушно рассказывает: «Ф.М. ездил на литературные вечера и изредка его приглашал Государь император Александр II (чего, заметим, никогда не бывало. – И.В.) и Великий князь Константин Константинович. Его обратно привозили в придворных каретах, после этого он был очень доволен» ^[548].

Специалисты подошли к делу гораздо серьёзнее.

В 1934 году Л. Гроссман опубликовал документы о взаимоотношениях Достоевского с высшими правительственными кругами (письма К. П. Победоносцева, Т. И. Филиппова, пригласительные записки великого князя Константина и т. д.). Эти материалы произвели на учёного чрезвычайное впечатление. Личные контакты с представителями династии были вменены автору «Мёртвого дома» в сугубую вину.

Л. Гроссман пишет: «В третьем поколении царизм, приговоривший в 1849 году Достоевского к расстрелу и каторге, не только снимает с него всякие подозрения в оппозиционном образе мыслей, но возводит его в степень выразителя своих основоположных воззрений и предначертаний. Внуки Николая I относятся к Достоевскому с почтительнейшим вниманием, стремясь сберечь для своего политического дела такого крупного и влиятельного союзника, как известнейший из писателей старшей плеяды русских романистов» ^[549].