Леонид Гайдай - Евгений Новицкий Страница 84

Кинокритики уже очень давно обратили внимание, что в числе излюбленных постоянных приемов Гайдая имеется и «одушевление» — своеобразное «оживление» предметов. Гайдаевских комических героев можно сравнить с заглавным героем набоковского романа профессором Пниным, чья жизнь «проходила в постоянной войне с неодушевленными предметами, которые не желали служить, или распадались на части, или нападали на него, или же злонамеренно пропадали, едва попадая в сферу его бытия» (перевод С. Ильина).

Вот что писал об этой стороне гайдаевского мира советский критик Герман Кремлев сразу после выхода на экраны «Операции «Ы»…»: «Повинуясь законам комедии, в схватку ввязываются вещи, да как ввязываются! Кипы шляп обрушиваются на персонажей. Низвергаются лавины посуды. Драка идет не только на рапирах, но и на балалайках. Точно лассо, взвиваются бельевые веревки. Багажная тележка катится самоходом под ноги дерущимся… И заметьте: всё смешно, всё уморительно. Даже если скелет лязгает зубами».

Скелет играет немаловажную роль и в «12 стульях» (в знаменитой комнате студента Иванопуло), являясь этаким трагикомическим неодушевленным двойником Остапа Бендера.

Впрочем, в еще более драматичные взаимоотношения с предметами вступает в этом фильме Киса Воробьянинов. Уже в самом начале картины он терпит бедствие из-за недоброкачественной краски для волос, а непосредственно перед этим еще и звонко стукается головой об умывальник в дворницкой Тихона. И чем дальше, тем больше и чаще будет доставаться Кисе от окружающих его вещей. Во всё той же комнатушке Иванопуло на него неизменно будет падать то ли кочерга, то ли вешалка, прислоненная к стене. А непослушная шляпа с потешным присвистом будет слетать с гвоздя даже от едва слышного хлопка в ладоши. На свадьбе Бендера и Грицацуевой Ипполит Матвеевич усаживается на драгоценный стул, однако, приподнявшись на секунду, опускается уже на табуретку.

Бендер куда успешнее ладит с предметами мебели и прочими вещами. Так, когда коварный Киса выхватывает из-под него стул, Остап хотя и падает, но так аккуратно, что не проливает ни капли из доверху наполненного вином бокала. Напротив, Киса, случайно оказавшийся на сцене во время спектакля «Ревизор» в театре «Колумб», столь неудачно грохается в оркестровую яму, что музыкантам приходится попотеть, вытаскивая «отца русской демократии» из продырявленного им большого барабана.

Надо признать, сам Леонид Гайдай в этом отношении походил скорее на Воробьянинова, чем на Бендера. С вещами Леонид Иович был не в ладах. Нина Гребешкова неоднократно рассказывала разные истории на эту тему. Например, об удобной кухонной зажигалке, которую она собственноручно сконструировала для мужа. «Он ведь плитой не мог пользоваться — она у него не загоралась, как у людей, от спички. Он чиркает, чиркает, а потом швырнет коробок: «Да не умею я, Нина!» Правда. Он не шутил».

После «12 стульев», которые, несмотря на не самый выдающийся прокатный результат, принесли Гайдаю хорошие деньги (сказалась работа в ЭТО, организованном на разумных экономических началах), Леонид Иович купил «Волгу». Машиной занималась в основном Нина Павловна, хотя ей не очень нравилось водить эту модель. Поэтому супруги вскоре обзавелись еще и «Жигулями». Но и после этого Гребешкова старалась не пускать Гайдая за руль: «Он еще в молодости учился водить на грузовике, врезался в деревянные мосфильмовские ворота и раскрошил их в щепки».

Тем не менее водить Гайдаю нравилось, и при каждом удобном случае он всё-таки садился за баранку — но зачастую терпел фиаско еще на стадии прогрева двигателя. «Леня абсолютно ничего не понимал в технике. Бывало, едем на нашу дачу на шести сотках, которую мы называли фазендой. Я собираю сумки, а он хватает ключи и бежит на улицу: «Пойду прогрею машину». Слышу, держит ключ до упора: «Р-р-р!» Кричу ему в форточку: «Леня, отпусти ключ, ты сожжешь зажигание!» Так он его три раза сжигал».

Что Гайдаю точно никогда не было свойственно, так это вещизм, фетишистское отношение к предметам обихода. Разве что четыре «гамбсовских» стула, оставшиеся после съемок, поселились в квартире Гайдая по его настоянию.

— Ну зачем нам такие стулья, они вообще не вписываются! — поначалу выражала недовольство Нина Павловна, но в конце концов смирилась с присутствием в доме старомодной «бриллиантовой мебели». Ведь она всегда знала, что если Гайдай и относится к чему-то трепетно, так это к своим картинам и воспоминаниям, с ними связанным.