Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Евгений Горбунов Страница 83

Правящие круги в Токио хорошо понимали, что в сложившейся к тому времени международной обстановке для дальнейшей агрессии на Азиатском материке, для войны с Советским Союзом маньчжурского плацдарма и промышленной базы на территории «независимого» государства уже недостаточно. Поэтому, чтобы обеспечить свою страну необходимым для войны промышленным и сельскохозяйственным сырьем, чтобы избавиться от импорта и обеспечить свой тыл на случай «большой» войны, было решено начать агрессию в Северном Китае. Об этом думали в токийских кабинетах еще в 1936 году. 11 августа 1936 года совет пяти министров империи принял внешнеполитическую программу, в которой указывалось, что «в данном районе необходимо создать антикоммунистическую, прояпонскую, проманьчжурскую зону, стремиться к приобретению стратегических ресурсов и к расширению транспортных сооружений…»

Информация о совещании и принятом на нем решении стала известна Одзаки и Зорге и была немедленно передана по радио в Москву. Информация из Токио произвела сильнейшее впечатление в Центре. В разгар японо-германских переговоров, направленных против Советского Союза, правительство империи меняет направление агрессии, поворачиваясь с Севера на Юг. В это было трудно поверить, и от разведчиков немедленно потребовали доказательств.

У Зорге и у его группы появились новые заботы. Когда в Москве в кабинетах Берзина и Урицкого определялись задачи разведывательной группы «Рамзай», то, естественно, невозможно было предвидеть японскую агрессию против Китая. Поэтому, когда в начале 1937 года с континента потянуло пороховой гарью, Зорге и его товарищи стали самым внимательным образом следить за развитием японо-китайских отношений, за тем, как этот конфликт влиял на усиление армии и флота островной империи и ее взаимоотношения с Англией и США. Через несколько лет Зорге писал об этом периоде в своих записках: «Японо-китайская война представлялась нам очень важной с точки зрения экономической. Ведь переход к созданию тяжелой промышленности и к экономике военного времени осуществлялся в период начавшейся войны. Нам представился великолепный случай тщательно проследить за тем, какие меры принимает Япония в связи с начавшейся войной, как происходит усиление флота, как ведется реорганизация армии. Военные события явились как бы испытательным полигоном для переформирования японской армии, усиления ее оснащенности, и мы могли вести разнообразные наблюдения в „том направлении“. Великолепная оценка ситуации. И здесь Зорге-аналитик, пожалуй, превосходит Зорге-разведчика.

Был и еще один комплекс вопросов, к изучению которых было приковано внимание Зорге. Речь шла о взаимоотношениях Японии с Англией и США. До начала войны в Китае не исключалась возможность, что Япония может начать агрессию против Советского Союза при активной поддержке Англии и США. И для таких опасений были серьезные основания. Англия в прошлом была союзницей Японии, и США доброжелательно относились к этому союзу. Но как только японская агрессия в Китае начала распространяться на центральные и южные районы страны, то есть туда, где преобладали экономические интересы этих стран – их хорошим отношениям пришел конец. Когда лезут в чужой огород и хотят поживиться за чужой счет, то тут уже не до дружбы и союзничества. Естественно, что Зорге, чутко улавливающий малейшие нюансы в изменении взаимоотношений между Японией и другими странами, сразу же обратил на это внимание. Японо-китайская война с самого начала несла в себе возможность ухудшения отношений между тремя тихоокеанскими державами, и Зорге понял это раньше многих дипломатов, аккредитированных в Токио. Поэтому сразу же после начала войны в Китае у группы «Рамзай» появились новые заботы. Нужно было следить за взаимоотношениями между тремя странами, анализировать малейшие изменения в этих отношениях, предугадывать возможные события и давать им правильные оценки.

На рассвете 7 июля 1937 года заговорили японские орудия у Лугоуцяо. Мост Марко Поло, где так красиво «предрассветное лунное сияние», пересекли японские кавалеристы. Японские бомбардировщики обрушили сотни бомб на позиции китайских войск, и на земле Китая начался очередной «инцидент». По сложившейся уже в Токио «традиции» Япония не стала объявлять войну Китаю. И перед группой Зорге встали новые проблемы. Нужно было информировать Москву о том, что же происходит на полях под Пекином. После анализа всей информации, добытой членами группы, в Москву было отправлено сообщение о том, что июльский «инцидент не просто полицейская акция, а начало большой войны Японии с Китаем».

Первые недели и месяцы 1937 года потребовали от Зорге и его товарищей напряжения всех сил. Группа с каждым годом работала все интенсивнее, и, естественно, поток информации, требовавший тщательной обработки и анализа, возрастал. В Москву шли сообщения о развитии японо-германских отношений после подписания пакта, о состоянии и усилении японской армии, о разногласиях между руководством армии и военно-морского флота по поводу дальнейшего направления японской агрессии на север или на юг. Как и в предыдущий год, одним из основных источников информации было германское посольство. Как и прежде, военный атташе Отт и посол Дирксен были откровенны с корреспондентом «Франкфуртер цайтунг».

Надо отметить одно обстоятельство, которое наложило отпечаток на дальнейшую деятельность Зорге. В 1937 году он получил официальное разрешение Москвы на сотрудничество с Берлином. Об этом не писали наши авторы советского периода. Уж слишком одиозной выглядела бы фигура Зорге после такого признания. В Центре понимали: чтобы иметь положение в посольстве и влияние на посла и военного атташе – «надо делиться». И Зорге делился, получая в обмен ценнейшую информацию. Будучи журналистом-международником и работая в мире информации, он не только получал ее, но и должен был щедро давать, и не только немцам, но и американцам и англичанам. Он был не только журналистом, но и политическим аналитиком по проблемам Дальнего Востока, равного которому не было в Японии. Это признавали и в германском посольстве в Токио, и в Берлине. Он составлял официальные секретные отчеты в Берлин, под которыми появлялась подпись военного атташе, а затем и посла Отта, и эти документы высоко ценились в столице рейха. Их подлинное авторство не было секретом для высокопоставленных берлинских чиновников. Это подтверждает и руководитель немецкой политической разведки Вальтер Шелленберг в своих мемуарах. От Зорге в Берлин шла свежая, достоверная, а иногда и секретная информация о событиях в Японии. Источником этой информации был Одзаки, и она высоко ценилась в германском МИДе. Германская разведка: военная и политическая, – конечно, имела своих представителей в Японии. Но никто из них, не говоря уже о германских дипломатах, не обладал такими широкими, главным образом неофициальными, связями в правящих кругах Японии. И, конечно, никто не мог так четко и конкретно проанализировать полученную информацию. У советского разведчика здесь не было конкурентов.

Он мог правильно оценивать информацию, прогнозировать события, анализировать обстановку. Его прогнозы, которые поступали и в Москву, и в Берлин, сбывались, как правило, с точностью до мелочей. Поэтому разведчик мог позволить себе не только анализировать и прогнозировать ситуацию, но и давать рекомендации. В Берлине к ним прислушивались, в Москве – не очень, а после начала репрессий, когда Зорге попал в обойму «банды Берзина», и вообще не обращали внимания. Возникает естественный вопрос: на кого работал Зорге? Конечно, Зорге был величайшим разведчиком ХХ века и работал на советскую военную разведку – Разведупр. Вся ценнейшая информация, анализ, прогнозы и рекомендации отправлялись в Москву. С разрешения Москвы часть информации поставлялась Берлину, и в Москве знали об этом. Поэтому не может быть и речи о нем как о «двойнике». Москва знала, что он работает на Берлин, но в Берлине не догадывались о том, что он работает на Москву.