Лжедмитрий Второй, настоящий - Эдуард Успенский Страница 83

– Ваше королевское высочество, – сказал Безобразов, – многие в Москве недовольны царем. Они сетуют на вас, что вы дали нам в государи неблагородного, распутного человека.

Как всегда мрачный, Сигизмунд ничего не ответил. А осторожный епископ Венедикт Войка стал выспрашивать, в чем неблагородство и распутство царевича.

– К нему приводят женщин по ночам. Он их насилует.

– Такие случаи бывали в истории, – сказал Сигизмунд. – Даже в нашей. Это еще не катастрофа.

Венедикт Войка спросил:

– Кто может подтвердить ваши слова о недовольстве царевичем? У нас есть другие сведения. Что москвичи его любят.

– Со мной приехал капитан Борш. Он прошел с Дмитриевым войском весь путь от Литвы до Москвы. Можете его поспрашивать.

– Что вы думаете по этому поводу, ваше величество? – спросил Войка короля.

– Мы должны очень осторожно отнестись к этим словам, – отвечал король. – А вдруг это все специально подстроено для проверки нашего дружества к русскому государю. А вдруг это просто государственная измена небольшой группы бояр.

– Нет. Это не измена, – заволновался Безобразов. – Мы хотим предложить престол московский вашему сыну королевичу Владиславу. На определенных условиях, конечно.

– Перемена религии, – шепнул Войка королю.

– Москва стоит обедни, – шепнул в ответ Сигизмунд.

После этого Безобразова попросили выйти в соседнюю комнату и продиктовать писцу имена всех бояр, которые могут подтвердить правоту его слов, и места, где их можно было бы отыскать в Москве, чтобы подданные короля могли убедиться в правоте слов Безобразова.

Таким образом Сигизмунд получил очень ценный документ – полный список участников заговора против нового русского царя.

Ивана снова ввели в комнату приемов.

Сигизмунда там уже не было.

Венедикт Войка сказал:

– Его королевское величество поручил мне поблагодарить вас за столь лестное предложение, за доброе отношение к Литовскому королевству. Он просил еще передать, что ваше предложение очень реально и перспективно. И мы вполне могли бы принять его, но есть одно обстоятельство, которое выше нас. Может быть, у нас найдется для князей, пославших вас, иное, более интересное предложение.

На этих загадочных словах встреча была закончена.

А еще через некоторое время королю донесли, что Мария Нагая через приехавшего в Краков шведского наемника, перешедшего в купцы, просила передать Сигизмунду, что Дмитрий Московский – не настоящий ее сын.

* * *

В конце апреля, в середине дня ближе к обеду, по хорошо просохшей ярославской дороге из села Тайнинского возвращалась конная царская охота.

Дмитрий был в хорошем настроении. Еще бы, он самолично, один сумел повалить огромного черного медведя.

Бояре что было сил отговаривали государя от этой безумной затеи, но он приказал всем отъехать в сторону и с двумя большими английскими псами и с длинным острым ножом вышел на зверя.

Теперь он ехал впереди всех конников рядом с Басмановым и вел с ним неторопливый разговор.

– Понимаешь, Басманов, все было так просто в походе. Вперед, за отеческий престол! Казаки слева, русские справа, поляки впереди, и все! А сейчас я чувствую себя, как чертик на веревочке в польском уличном театре. Его все время дергают за нитки: какая нитка тянет, туда и надо идти. Каждая нитка права. И каждая нитка может завести в погибель. Вот так и со мной. Ну кто знал, что в штурме крепости готовилась измена? Ведь было одно простое желание: русских обучить немцами. Ну кто знал, что постройка гуляй-города против татар испугает своих же! Одни предлагают карать, топить и вешать. Другие миловать, дарить и возвышать.

– Государь, есть один выход, – сказал Басманов.

– Какой?

– Всю страну запрячь в одно дело – поход на турок или татар, в поход на мусульман. Постройка лодок, выплавление пушек, подготовка войска. Собирание казны. Надо сделать так, чтобы ни у кого ни минуты свободной времени, ни другого какого занятия, кроме как поход готовить, не было. В походе все выяснится – кто враг, кто друг, кто чего стоит. Надо всю страну запрячь в одну телегу.

Дмитрий молчал, обдумывая слова своего любимца. Басманов наседал:

– Ты сразу увидишь, государь, в этом деле: кто помогает, кто против, кто какую яму копает. Но уж тут тебе ни танцев, ни музыки, ни нарядных одежд – одна сплошная работа, а голову, государь, сохранишь.

– Ну, что я говорил, – сказал Дмитрий. – Все меня за ниточки тянут. Вот еще одна ниточка появилась. Вот и ты потянул. – Он помолчал и добавил: – А впрочем, ты прав. Мне когда-то один очень умный человек, мой наставник, при расставании то же самое говорил.

Дмитрий не хотел попусту упоминать дорогое ему имя доктора Симеона.

– Ладно! Вот свадьбу отпразднуем, Марину коронуем и в это дело втянемся.

– Государь, в Святом Писании сказано: «И высокопоставленным отказано в прочности положения. Кто превознесется, тот вскоре будет унижен». Впрягайся в работу скорей, будь тяглом, а не бабочкой.

* * *

Второго мая шестого года прибыла к Москве царская невеста Марина Юрьевна с огромной свитой.

Дмитрий выслал ей навстречу всех своих придворных князей, бояр, немцев, поляков, казаков, татар и стрельцов. Всего около ста тысяч человек.

Все были нарядно одеты, на прекрасно вычищенных конях с парадной сбруей. Все стояли отдельными отрядами и при подъезде кареты будущей царицы каждый отряд приветствовал ее в своей манере по своим традициям.

Карету Марины везли восемь серых в яблоках лошадей с гривами, выкрашенными в красный цвет. Это была особая, сделанная по заказу карета. Она являлась фактически небольшим домом на колесах.

В ней была маленькая печка, кровать с пологом, книжная полка, большое зеркало. В сиденье, обитом бархатом, имелось отверстие для туалета.

Навстречу невесте Дмитрий выслал более шикарную карету. Внутри она была обита красным бархатом. Подушки в ней были из золотой парчи, вышитой жемчугом. Внутри на скамьях лежали шкуры рысей и росомах. Везли ее двенадцать ногайских лошадей невиданной леопардовой окраски. Все лошади были одна в одну, так что рябило в глазах.

Выехавший первым навстречу торжественный князь Федор Иванович Мстиславский сошел с коня и просил Марину принять в подарок от Дмитрия двенадцать белоснежных лошадей в дорогих попонах с седлами, украшенными шкурами рысей.

– Наияснейший наш и наимогущественнейший самодержец, великий государь Дмитрий Иванович, Божьей милостью цесарь, великий князь всей Русии и других татарских царств и многих государств, московской державе подвластных, с нетерпением ждет твоего прибытия, царица, в Москву, – сказал он. И добавил, уже обращаясь к окружающим: – Вся Москва радуется твоему приезду. Без жены царя, матери государства, жители ощущают себя сиротами. Все люди московские верят, что дочь польского народа – прекрасная Марина – станет верной дочерью Русии. Наш патриарх Игнатий, все духовенство, все князья и бояре и дети боярские, весь люд московский надеются видеть в тебе, наияснейшая Марина, покровительницу и заступницу за слабых и опальных. Они уверены, что ты явишься хранительницей обычаев и традиций московских и станешь надежной опорой и поддержкой нашего государя всемилостивейшего Дмитрия Ивановича.