Завещание Шекспира - Кристофер Раш Страница 83

Следует заметить, что сам Марло дымил, как печь зимой, был активным гомосексуалистом, путеводной звездой лондонских содомитов и бесчисленное количество раз нарушал закон, карающий педерастию смертной казнью. Каждый из этих фактов был убийственным, хотя большинство из них служило прикрытием, чтобы отвести внимание от его главной деятельности – шпионажа. Совет, осведомленный о секретной деятельности Марло, предоставил ему свободу делать все, что он захочет. А докладная Бэйнса продолжалась следующим образом: «Вышеуказанный Марло не только сам придерживается подобных мнений, ной навязывает их другим, а также делится своими соображениями с некими влиятельными особами, чьи имена будут в скором времени названы. А посему истинным христианам необходимо принять все возможные меры, чтобы предотвратить распространение опасных идей из данного источника».

Записка была фактически смертным приговором Марло. Ему оставалось жить всего три дня. Утром 30 мая он отметился в Совете и направился прямиком в Дептфорд, к Элеаноре Булл – навстречу своей судьбе и двум дюймам лезвия ножа (как показал отчет коронера) стоимостью в 12 пенсов. Смерть его наступила от ножа ценою в шиллинг, вонзенного прямо в мозг, над правым глазом.

– Какая смерть!

Молниеносная. Дэнби приобщил к материалам дела показания Полея, Скереса и Фризера, трех человек из четырех, присутствовавших на месте убийства. То, что они были дерьмом, в юридическом смысле было фактом несущественным (даже прохиндеи иногда говорят правду). Однако маловероятно, что Фризер, сидевший спиной к Марло и зажатый с обеих сторон своими подельниками, сумел бы обернуть ситуацию в свою пользу, убить Кошачьего царя и спасти свою шкуру. По их собственному признанию, когда у них под носом завязалась потасовка, агенты Скерес и Полей сидели в оцепенении, и ведь они люди, выполнявшие самую опасную работу в Европе! Над таким объяснением хохотали во всех пабах от Истчипа и Нортон Фолгейта до Друри-Лейн, но королевский судья его охотно принял.

Марло был всего лишь козлом отпущения, пешкой, человечком, который попался между клинками двух могучих вспыльчивых врагов – Рэли с одной стороны, хозяином Полея, и графом Эссексом с другой. Может, Полей тоже был педерастом и убийство имело под собой сексуальную почву? А может, Марло спал не с Полеем, а с еще более влиятельными сановниками (например, женственным Уолсингемом, двоюродным братом покойного Фрэнсиса!) и мог об этом проговориться? Ведь в Англии нашей девственной королевы мужеложество каралось смертью, и если факт его становился достоянием гласности, виновным грозила плаха. А может, Марло слишком много знал о высокопоставленных особах и их уязвимость была не в сексуальных предпочтениях, а в их убеждениях? Он знал их душевные тайны, их мнения по щекотливым и опасным вопросам, например религиозным. Он знал, кто из них посещает «Школу Ночи» и какие именно ответы на вечные вопросы они там получают. Имена его любовников были неизвестны, как и то, что они могли ему рассказать. Подушки глухи к ночным разговорам, но у Марло был отличный слух. И члены Тайного совета заволновались.

Нетрудно представить, как кто-то отдает приказ: «Заманить его в Дептфорд, у меня там неподалеку от набережной живет родственница. Может же он утонуть? Нет-нет, подождите, пораскинем мозгами. Прикажите ему ненадолго уехать в Нидерланды, но корабль отходит вечером, так что пусть подождет. Говорите ему что угодно, кормите и поите пощедрее – за ваш счет. Хотя нет, не говорите ему, что обед бесплатный, а то он почует неладное и за милю унюхает шкворчание откормленного тельца. Тише, дайте подумать. Придумал! Поите его весь день, вино обладает силой убеждения, а потом заставьте его оплатить счет – он наверняка пошлет вас подальше. Агент Марло, наш неприрученный кот, вспыльчивый гость и большой спорщик. Идите. Сначала выясните у него, что именно он знает. Накачайте его вином и посмотрите, что он выболтает, не пропустите ни слова, а то вам самим не поздоровится. А потом уберите его, да так, чтоб наверняка».

И мошенник Скерес, сексот Фризер и двойной агент Полей, убийца и лжесвидетель, принялись за дело – далеко не святая троица, в которой каждый был иудой. Они пробыли с Марло целый день и разделили с ним последнюю трапезу, в стиле доктора Фауста. Измена была частью игры. Полубог был на волосок от смерти: прощай, звезда сцены!

Приди, густая ночь, окутанная мглистым дымом ада, чтоб острый нож своих не видел ран, чтоб небеса, прорвав покровы мрака, не закричали: «Стой!»

На суде Фризер показал рану на своей голове и несколько ссадин. Если бы в день своей смерти Кот и вправду выпустил когти, они наверняка оставили бы отметины посерьезнее. Но, господа, представление продолжается. Дэнби принимает их версию и кладет в карман взятку; Фризер получает королевское прощение и возвращается к своим обязанностям у Уолсингема; Полей и Скерес растворяются во мгле – их обычной среде обитания, ибо сами они – тени; Элеанора Булл не дает никаких официальных показаний, так же как и ее слуги, которые в тот день разом оглохли и ослепли; и свидетельствуют только трое убийц. Первого июня тело Марло отвозят на погост церкви Святого Николая и сваливают в безымянную могилу, так сказать покоят с миром.

Дальнейшее – молчанье? Нет. Нэш как-то сказал, что судьба саму себя порочит, когда позволяет умереть талантливому поэту. Каждая страница, написанная Марло, обжигала его читателей, как бокал огненной влаги. Он был талантливейшей бестией, когда-либо сотворенной Богом, и не пожалел бы собственной жизни ради красного словца. Спокойной ночи, милый Кошачий царь, должно быть, не хватило ангелов, чтобы твой сон лелеять.

– И все?

Он пал жертвой не чумы, а смертоносных бацилл политики, от которых никому не удается уберечься. Ее прикосновение оказалось смертельным. Прощайте еще раз, могучие строки! Досадно, что на сцене «Розы» не зазвучат больше слова, недавно отчеканенные в мозгу Марло. Наш поводырь был мертв, его больше не было с нами, и, как будто в трауре по нему, театры тоже угасли.

– Трудно себе представить Лондон без театров.

Попробуй, Фрэнсис. Пойдем со мной по безлюдным улицам, мимо опустевших лавок с распахнутыми ставнями, мимо чернеющих гигантских струпьев земли, которые обезобразили зеленые поля, став уродливыми памятниками безымянным мертвецам в общих могилах. Пойдем мимо молчаливых ночных сторожей. Мы жили в Лондоне как будто запертые в склепе: по булыжным улицам с грохотом тащились телеги, и сборщики трупов совершали свой страшный обход, собирая кошмарный урожай безумных ночей, освещенных всполохами пламени.

Картины дней, когда погиб Марло, остались со мной на всю жизнь, а Нэш создал из них стихотворение.

– Так это чума сделала Нэша поэтом?

Он не обладал особым талантом, но она заставила его написать стихотворение, которое вызвало у меня острую зависть.

– Прочти.

Оно бьет в ноздри, напоминая о чумном Лондоне 1593 года. Вы чувствуете запах смерти?